Курянин Владимир Канищев: о чудесах, Ленине и худграфе

Курский художник дал интервью "МК Черноземье" накануне профессионального праздника

Мастерская художника — чудесное место. Хочется прислушаться к Иосифу Бродскому и не выходить из комнаты, не совершать ошибку. Мне, Юлии Кельиной, было крайне сложно оторваться от созерцания прекрасного в святая святых Владимира Канищева — известного художника, кажется, ставшего на этот путь легко, играючи. О неприятии запаха школы, воспоминаниях о Ленине, бунтарском дипломе, влюбленностях и собственных мирах мы говорили за чаем среди винила, набросков, красок, икон, рулонов бумаги, книг — всего и не упомнить. Да и как отвести взгляд от человека, который с уверенностью заявляет, что чудеса существуют.

Курский художник дал интервью "МК Черноземье" накануне профессионального праздника

***

Помнится, у нас был мальчик, я ему завидовал. Он мог начать рисовать с пуговицы, с пятки, с пальца. И постепенно расплетал, расплетал, расплетал и сочинял целую историю. Позднее я встречал еще одного человека, который легко брал все будто из головы. Но почему-то эти ребята не стали художниками.

***

Было у меня раз задание по внеклассному чтению. Учительница одному мальчику поручила проиллюстрировать рассказ Тургенева, а мне — рассказ о Ленине. Там не было фактически никакого сюжета: Ленин ждет с фронта вестей, которые не поступают. Он ждет и томится. Я тогда что-то такое придумал: стоит Ленин в характерной позе, боком к нему — секретарша: белый верх, черный низ, которая принесла ему весть. Правда, портретное сходство не получалось. Я обложился разными картинами, благо, в советское время их было дофига. Все равно не получалось.

У меня старший брат неплохо рисовал. Он вообще был во всех областях более талантливый, чем я. Вечно что-то придумывал, без конца выписывал журналы, занимался коллекционированием, фотоаппарат ему по первому требованию купили. Я же — ничего, по нулям. Я все подбирал за ним. Я считал себя пассивным и бесталанным. Так вот. Прошу брата помочь мне с Лениным. Он был чем-то занят, не отреагировал. Я опять, помучился-помучился, уже бумагу истер до лохмотьев. Опять к нему подхожу. Он снова меня посылает. Когда я в третий раз попросил, он сказал: «Да пошел ты к черту со своим Лениным! Как ты мне надоел!» Я и пошел. Заплакал. Думаю, ну как же так, Ленин — он ведь наше все, да еще пошел к черту…

***

В девятом классе я отличился. По заказу своего одноклассника проиллюстрировал у него на парте очень нехороший анекдот. Почему-то эти вещи мне хорошо удавались. Я настолько обнаглел, что даже сидя за второй партой перед учителем тоже что-то рисовал. Учительница сказала: «Сотри немедленно». Отца вызвали на педсовет, конкретно ничего не было произнесено, но общий смысл — сын катится по наклонной плоскости, его нужно спасать. Для меня это был первый в жизни шок, ведь все хорошо, я учусь, готовлюсь в институт.

***

Некоторые люди вспоминают, что я был иконой стиля. Помню, в конце 80-х мне брат прислал из Владивостока рулон шинельного морского сукна на пальто. Я сшил себе его до пят. По случаю купил в «Куряночке» шикарную немецкую шляпу с широкими полями. Одна девушка подарила мне длиннющий лимонно-желтого цвета шарф в черную мелкую клеточку. Проблема с обувью решилась очень просто: я пошел и купил себе кирзовые сапоги. Ко всему прочему у меня были рыжие еще не поредевшие волосы.

***

Я ни ухом, ни рылом, страшно комплексовал на счет того, смогу ли я вообще что-то нарисовать. Как увидел на худграфе пятерочные рисунки, подумал: «Боже мой! И эти люди еще чему-то учатся?! Это же само совершенство!» А я, кроме Репина и Сурикова, и художников на тот момент не знал. Да и советские живописцы — вообще мимо.

***

Мне сразу понравились запах худграфа, все факультетские байки, атмосфера меня настроила на то, чтобы там учиться.

***

Если ты имеешь способности оратора, скажем, но при этом заикаешься и двух слов связать не можешь, то что? Это же язык, ты должен уметь выражать свои мысли адекватно, а для этого нужно уметь это делать и пользоваться всеми средствами языка. Я не литератор, не музыкант, я — художник. Я должен научиться хотя бы необходимому и овладеть достаточным количеством профессиональных навыков. А когда амбиции преобладают над умениями — это страшно.

***

С первого курса нам твердили о том, что мы не художники, мы педагоги, которые должны усвоить методики. И к дипломам соответственно были два основных требования: связь со школой и патриотизм. Фантазии не разгуляться, все как один рисовали учительницу у доски или примеряющего шинель персонажа. Некоторым удавалось совместить два в одном: учительница надевает шинель, стоя у доски. Это было порой так смешно, но за это ставили хорошие оценки. У меня тогда воображения не было никакого. Это сейчас у меня спрашивают, что я принимаю, а тогда никак не мог разобраться в себе и вытащить личное. В голову лезли штампы из кино, книг. Начинаешь что-то такое придумывать — а, елки зеленые, это же я видел. Все это лезет, теснится в голове, в итоге штамп, штамп, штамп. Я считал себя очень тупым и всегда думал, как же люди берут книжку и иллюстрируют. Когда я увидел, что мои товарищи делают то же самое, меня чуть не стошнило, и я подумал: «Господи, ну не буду я делать эту пошлятину».

***

Я увидел очень красивую узбечку, она играла в волейбол. Это была как первая любовь, хотя нет, я не влюбился, но меня осенило. Я решил убить двух зайцев: я напишу портреты и свяжу с нацотделением, студентами. Девушка была такой красивой: черная, как головешка, загорелая, из крестьянок. Я подошел с колотящимся сердцем, до этого мы никогда не общались, познакомился. Зухра с подружками оказались общительными. На выходе я сделал три основных портрета. Девчонки приходили ко мне в аудиторию, песни пели — они свои, я наши. Было отличное время. Но потом Зухра начала оказывать мне знаки внимания. Рассказывала, какой калым у них недорогой. Влюбилась, одним словом. Но у меня была девушка, а с узбечкой мне было скучно.

***

Один из самых любимых видов Курска — вид от выставочного зала. Я люблю городские окраины, промышленные районы. Особо — трубы полосатые, железнодорожные переезды. Самая любимая улица — Дзержинского. Я очень переживал, когда у Центрального рынка построили переход надземный. Будто шею улице перерезали.

***

Мне трудно говорить, не впадая в брюзжание. Мне кажется, в наше время мы были более амбициозными, активными, целеустремленными. Я думаю, современным молодым художникам нужно сказать спасибо за то, что они занимаются творчеством. Сейчас не самое благоприятное время для изобразительного искусства. В 60-е годы взял гитару — ты герой, в 70-е годы взял кисть — ты молодец. Молодежь чувствовала, где горячо.

***

Я себя искал. Мне казалось, что истоки в детстве, когда свежее восприятие, все яркое. Я находился в поисках утраченного времени. Мне хотелось изобразить что-то такое, чтобы вернуть его запах. Я ведь помню, что было ощущение счастья. Из чего оно складывалось? Как передать ту радость? К этому можно стремиться, но достичь невозможно. Это настолько сиюминутная вещь, хотя иногда так пронзало, что я улетал. Это был импрессионистический период: работа с цветом, с ощущениями. Но затем занялся самоанализом. Вначале стал себя пугать. Я изображал сильные вещи, богохульные, чтобы разбудить воображение. Я пошел от изображения жуткого и страшного. Я понимал, что это метод самопознания. Потом перешел к более тонким вещам.

***

Я человек уживчивый, терпимый. В силу ряда психопатических сложностей со мной бывает сложно, но это не потому, что я художник. Я стараюсь следовать правилу, что художник должен быть нормальным человеком. В наше время было модно быть безумным слегка. Находятся люди, которые удивляются тому, что я — нормальный! Все игра. Я могу изобразить все, что захочу, никакого контроля. Я создаю свои миры.

***

Я верю в чудо. Чудеса кругом, мы просто не замечаем их. Как получилось, что я родился? Уникально, что сперматозоид и яйцеклетка вдруг встретились в единственный и неповторимый миг. Родился такой высокоорганизованный организм из ничего. Произойди это раньше или позже... Какое чудо, что папа маму встретил. Они могли меня не зачать, или зачать кого-то другого. Чудо, что я живу до сих пор.

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №33 от 9 августа 2016

Заголовок в газете: Чудо, что я до сих пор живу

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру