Четыре года прошло с того дня, когда он давал мне, тогда собкору одной из международных радиостанций, развернутое интервью. Официальный повод был — 20-летие его картинной галереи. Мы говорили о многом. О развитии искусства, о роли цензуры в жизни общества, о ляпах в современных курских названиях. Именно тогда у Радина возникла идея сделать фотографии, рядом с уродцами, как он их назвал, расположенными возле ТЦ «Пушкинский», в виде гипсовых львов и другого ширпотреба от скульптуры. И вот в этом году совершенно случайно идея материализовалась в серию моих снимков. А затем получила художественное развитие. 16 ноября в галерее «АЯ» при участии «МК Черноземье» откроется выставка юмористических и саркастических фотографий из жизни сегодняшнего Курска. Вот только разговор получился не про выставку, а про то, что законодательно запрещено Конституцией РФ.
О внутренней цензуре
— Олег, четыре года назад мы затронули тему гипотетического строительства ТРЦ «Шекспировский» в Лондоне, как аналог ТРЦ «Пушкинский» в Курске. Ты очень негативно отнесся не только к названию ТРЦ, но и к «художественным образам» вокруг него. Как? Перемены есть?
— Ну, людям нравится фотографироваться у этих скульптурок, да и бог сними. Мы тоже сфотографировались. Конечно, люди фотографируются по-своему, мы по-своему. Но я думал, что за это время нарастет какое-то мнение у людей, что бы все-таки это название «Пушкинский» было снято. На площади Перекальского стоит небольшое зданьице, которое должно было носить название ТЦ «Перекальский». Мы сумели человеку объяснить, не буду говорить, кто и как, что это неправильно. И он понял. Эту вывеску быстро заменил на «Уральский». Без обиды, без претензий. Я просто думал, что за это время, когда мы с тобой подняли эту тему, что-то изменится. Наверное, не только мы, а большое количество людей не согласно с тем, чтобы имя Пушкина употреблялось в названии торгово-развлекательного центра. Я понимаю, когда у нас рядом с этим ТРЦ стоит театр им. Пушкина. Ему в будущем году 80 лет как присвоено это звание. Понимаешь! Государство присвоило! А тут взяли и на каком-то торгово-развлекательном сарае повесили «Пушкинский». Нужен закон «о цензуре». Какая она должна быть? Государственная? Народная? Где внутренняя? О которой мы говорили? Что мы спорим о каком-то театре «Сатирикон» или каком-то фильме?
— Ну, мы с тобой на такие глобальные мысли не претендовали. Пошли и сделали фото. У нас-то что получилось?
— Стеб. Я подумал, может быть, в этот раз привлечем сознание людей? Ситуация-то должна меняться. Вот я за такую цензуру. Народную. Что нам Райкин заявляет: «Нужны профессионалы»… А мы кто? Быдло? Я себя быдлом не считаю. Но даже как быдло я себя не приравню в поэзии к Александру Сергеевичу Пушкину. Я не приравниваю себя к знаменитым художникам. Я не называл свою галерею именем Казимира Малевича.
— А ведь мог.
— Мог бы. У меня есть картины, которые написал 30-40 лет назад и которые сегодня стали еще более актуальными, но я понимаю, что если я сейчас их покажу, то вызову не только гнев народный, но и гнев определенных групп людей, которым покажется, что я их оскорбил. У меня есть внутренняя цензура. Я могу их показать некоторым друзьям, которым не надо объяснять. Они сами поймут, что это. Но если человек находится на таком уровне, держит театр за государственные деньги, то должен же он думать, что можно показывать, что не нужно показывать. Что можно, что не нужно.
Сам себе Главлит
— 16 ноября откроется выставка «веселых фотографий». Так сказать, продолжение нашего стеба. Какая там будет цензура?
— В моей галерее я выставляю любые работы. Любительские, профессиональные. В любом стиле. Избегаю только двух направлений: человеконенавистнического и порнографического — в моем понимании этого слова. Это моя галерея, на мои деньги. Я сам себе сам цензура, я себе сам учредитель, я себе сам художник. Я все сам и могу решать, что показывать, что не показывать.
— Сейчас поступают работы, есть что-то интересное, смешное и забавное?
— Пока только смешное и забавное.
— А чего бы хотелось?
— Чтобы присылали юмористическое, сатирическое, саркастическое. Надо вообще самому с фотоаппаратом пройти, потому что когда фотоаппарата нет под рукой, то такое видишь..! Это должно остаться в истории. Помнишь, я тебе рассказывал, что собирал материал для книги «Город нашего детства». Мы ее издали без спонсоров, без меценатов, народным способом — подпиской. Люди приносили деньги, мы свои добавили, и она вышла. Они нам поверили и получили уникальщину. Через год мы выпустили еще один том. И вот сегодня, готовясь к 25-летию галереи и 985-летию Курска, мы издаем третью книгу из этой серии «Это было недавно — это было давно». Собралось около пятисот фотографий. Вот опять же про китч, цензуру… С 1913 года по 70-е годы, при существующей тогда цензуре, никакого там на фиг китча не было в той же архитектуре.
Все морально и идеологически выдержано.
Но интересно, талантливо, доходчиво. Просто смотришь и любуешься.
— Но вот в этот промежуток существовали определенные запреты…
— Погоди. Вот мы сейчас с тобой говорим, и я вдруг понял, почему тогда особое внимание уделялось спорту. Строилась масса стадионов. Центры спортивные открывались. А знаешь почему?
— ???
— Там цензуры не надо. Сейчас то же: то «Ледовую арену» открыли, то еще что-то. В стадион вложили сколько-то там миллионов.
— Ну, это как раз борьба за здоровый образ жизни.
— Ага, за здоровый! А за культурный? Смотри, ведь ни одного выставочного зала не открыли. Даже у нас в Курске нет ни одного нормального. Нееетууу!
— А выставочный зал на Полгоре?
— Бывший магазин «Подарки»? От которого шаг за шагом отрезают под какой-то гламурчик. Но самое главное! Галерея им. Дейнеки! У нее собрание картин мирового уровня. Когда выставку картин Дейнеки везут в «Третьяковку», то в Москве очереди. Выставка в Италии — приз какой-то дают. А на родине такое количество картин ютится в запасниках. Ты в курсе, что должно было быть там, где легендарный «Пушкинский»?
— В курсе, даже открытие закладного камня снимал. Диорама «Курская битва», если память не изменяет?
— Вот! Там коммунисты планировали строительство картинной галереи и диарамы.
— Так я тебе отвечу. Денег нет, но вы держитесь. Ну нет их в государстве на культуру. Вот у тебя галерея есть. Неси свет в массы и радуйся.
— Есть. Я и радуюсь.
— Ладно, у тебя выставки проводятся. Новые имена появляются. А по стране-то по большому счету и нечего.
— Как ничего нового? Вот мы начали с тобой разговор про цензуру, а Константин Райкин спустя четыре года подхватил. Но только не туда попер. Не в том направлении. Вот сейчас пошел этот базар. Кто там кому и что сказал? Вспоминают его папу. А я в детстве очень внимательно смотрел выступления Аркадия Райкина. Папе разрешали говорить про «дефисить» и про кран, где не стой стороны «течеть». Театр называется «Сатирикон», а сатира где? Юмор пропал. Кино нормальное пропало.
Закрутим гайки или как?
— Так что же делать? Вечный вопрос русской интеллигенции.
— Вот! Если сейчас ввести жесткую цензуру, то через четыре года будут и замечательные спектакли, и замечательные фильмы, и картины, и музыка, и галерея им. Дейнеки приобретет громадное великолепное здание.
— То есть нужны душители свобод, чтобы завтра свободы расцвели?
— Да! Даешь цензуру. Художник будет творцом, если ему дать пинка.
В общем, мы решили вернуться к этому разговору еще через четыре года. Кстати, я предложил Олегу Радину еще одну идею. Стоит у него два ведра монет, которые он давным-давно собирал у прохожих на оплату жадности курских чиновников, попытавшихся приравнять его художественную галерею к производственным мастерским. Ситуация разрешилась. Монеты вышли из оборота, а ведра остались стоять. Я предложил сделать из них сувениры к 25-летию галереи. И вручать в зависимости от ранга. Чиновникам рублевый номинал, а далее по возрастающей… Что из этого сделает Олег Радин — не знаю. По крайней мере, ведра с монетами пока стоят.
