Нуждаются живые, получают мертвецы
Как стало известно «МК Черноземье» из собственных источников, на сегодняшний день в регионе возбуждено несколько уголовных дел, связанных с обеспечением инвалидов средствами социальной реабилитации. Казалось бы, очевидно, что безногому человеку нужна инвалидная коляска, а безрукому — протез. А немой не может говорить с обычными людьми, и ему нужен сурдопереводчик. Но далеко не все инвалиды обеспечены жизненно необходимыми им вещами. Обычно обосновывая отказ, чиновники ссылаются или на квоты, которые уже выбраны, или на недостаточное финансирование, которого не предвидится. Но бывает и так, что, пока живые люди не могут добиться того, что им положено по закону, чиновники всем необходимым обеспечивают мертвецов. Сегодня мы начнем рассказывать о подобных случаях и о тех, чьи души по-настоящему мертвы, хотя они абсолютно здоровы.
Все началось с ЗАГСа. Но речь не о свадьбах. О процессе сверки данных органов ЗАГСа, инициированной руководством областного казенного учреждения «Центр медико-социальных услуг Курской области» с имеющейся внутренней информацией. Тогда-то и начали вскрываться факты обеспечения социальной поддержкой ряда курян. Как недавно умерших, что можно было бы объяснить медлительностью бюрократической машины, так и тех, кто ушел в мир иной несколько лет назад.
Нонсенс, казалось бы. С натяжкой, но можно было бы понять, если курский бюджет обладал бы излишком средств на помощь инвалидам. Однако это далеко не так. Потребности инвалидов Курской области не обеспечиваются в полном объеме уже несколько лет. На прошлый год региону из федерального бюджета было выделено 330 миллионов рублей. Но в реальности дошло на 25 миллионов меньше. При заявленной потребности в 595 миллионов рублей.
Зомби на курских улицах
Их никто не видит, но они есть. Беды от них вроде бы нет. Людей наши доморощенные живые мертвецы не убивают. То есть давно умершие люди живут обычной жизнью. И с их помощью происходит расхищение бюджетных средств. Именно об этом рассказал «МК Черноземье» руководитель учреждения «Центр медико-социальных услуг Курской области» Виктор Петрик.
— Когда мы получили данные из органов ЗАГСа и наложили их на нашу базу данных, выяснилось, например, что услугами сурдопереводчиков умершие в 2012 году люди пользовались в 2013, 2014 и 2015 годах! Я обратился в полицию. Дело вроде завели, и сейчас сотрудники курского ОБЭП работают. Сейчас, насколько я знаю, определяется то, кто станет фигурантом уголовного дела — какой-то конкретный человек или юридическое лицо.
А я стал копать дальше. Поднял данные первичной организации, а там та же история! Заявление написано инвалидом, но подписано его представителем. А им является сотрудник Всероссийского общества глухих. Заявление подписано и подано после даты смерти. Сами понимаете, что это подпадает под действие статей Уголовного кодекса.
МК: Сколько ушло по этим трем фактам?
В.П.: Около сотни тысяч рублей...
МК: А сколько стоят услуги?
В.П.: Цены фиксированны. С 2017 года ВОГ определен как основной поставщик, и торги не проводятся. В этом году на Курскую область выделили что-то около 900 тысяч рублей. А потребность раза в полтора-два больше. В результате несчастные люди в пролете. А мы говорим о социальной политике. Рапортуем.
МК: В ком проблема? В руководстве Курского отделения ВОГ?
В.П.: Мы ни в коем случае не хотим делать негативный акцент на работе регионального отделения ВОГ. Там достаточно серьезные люди занимаются важной работой, но против фактов не попрешь. Однако ВОГ и сурдопереводчики для мертвецов — это не единственная шокирующая история.
Поверить в то, что на протяжении нескольких лет руководство организации понятия не имело, что у них творится, сложно. Инвалиды по зрению ли, по слуху, по другим заболеваниям тесно связаны между собой. Знают друг друга лично. И когда покойники в их среде пользуются социальными льготами… Информация должна была всплыть и без ревизии Петрика. Опять же цифры. Получается, что кто-то из них из-за подделки документов не смог воспользоваться социальной льготой. Значит, и финансовая дисциплина в курском ВОГ хромает на обе ноги. А раз так, в первую голову спрос с руководителя. А как иначе? Вопрос об этом мы адресовали председателю Курского отделения ВОГ господину Качергису.
Вопрос в лоб
МК: Александр Витасович, как вышло так, что услугами сурдопереводчиков годами «пользовались» умершие инвалиды из числа ваших подопечных? Говорить, что вы не знали, вряд ли стоит, вы же руководитель. А если знали, то...
А.К.: Почему вы решили, что я собираюсь зарывать голову в песок? Случаи, о которых вы говорите, действительно имели место. И объяснение им тоже есть. Дело оказалось и проще, и сложнее. Долгие годы функции социальной реабилитации инвалидов лежали на Фонде социального страхования. А потом федеральные власти замыслили эксперимент. Создав в 25 регионах России такие структуры, как курский Центр медико-социальных услуг. И финансирование сократилось. Кстати, сегодня их осталось около пяти.
МК: Вопрос, напомню, был не об учреждениях, а о конкретных случаях. Об умершем человеке, который и три года спустя после смерти, по вашим же документам, нуждался в сурдопереводчике...
А.К.: Хорошо, давайте говорить конкретными примерами. Вот что произошло, к примеру, с умершим инвалидом Валиковым из деревни Каменки Рыльского района. Его поставили на учет в Центре медико-социальных услуг «по обеспечению техническими средствами» (услуги сурдопереводчика туда входят) 3 февраля 2014 года. Четвертого апреля я лично запросил в ОБУСО «Комплексный центр социального обслуживания населения Рыльского района Курской области» список местных жителей, имеющих нарушения слуха, и спустя две недели его получил. Это обычная практика, так положено. Была там и фамилия Валиков. В общем, рыльские подчиненные Петрика подтвердили, что такой человек есть. Но только 16 июня ему в Центре медико-социальных услуг дали направление в ВОГ для получения услуги по сурдопереводу в количестве 40 часов. То есть спустя месяц после постановки на учет. Я вам прямо сейчас предоставлю пять актов приема- передачи выполненных работ. И подпись Валикова там есть. Такая же история и с инвалидом Саклаковым, и с инвалидом Петренко, только годы разные. То есть эти люди действительно пользовались услугами сурдопереводчиков. Но к тому времени, когда средства были выделены и переводчики получили свои деньги, инвалиды умерли. Даже одна из переводчиц умерла.
МК: То есть переводчики работали все-таки с живыми людьми?
А.К.: 27 февраля этого года я направил очередное письмо на имя председателя Комитета социального обеспечения Курской области Ковалевой. Я прямо пишу, что за услуги переводчиков нам должны 2 миллиона 100 тысяч рублей, но финансирование до сих пор не начато. Может быть, и сегодня к тому времени, когда деньги придут, кто-то уже умрет. Система несовершенна и дает сбои. Что значит 900 тысяч рублей? Это означвет, что при существующих расценках и финансировании услуги получат всего 40 человек, а таких в регионе — 2 100. По этим трем случаям за три года общая сумма составила 81 тысячу 223 рубля 20 копеек. В 2013 году (это случай с Валиковым) — 18 000 рублей, в 2014-м — 21 490 рублей, в 2015-м — 41 733 рубля 20 копеек. Говорить о какой-то системе хищений абсурдно. И уж тем более пытаться обвинять меня в этом.
Вполне логичное объяснение, согласитесь. И думается, что точку в этом деле сумеют поставить следователи ОБЭП УМВД Курской области. Именно к ним и будет обращен редакционный запрос по озвученным выше фактам. И не только по ним. Но вернемся к разговору с Виктором Петриком.
Закопать меня будет дешевле
— В прошлом году ко мне обратилась мать участника боевых действий в Афганистане из Железногорска, — продолжает рассказывать Петрик, — в свое время ему ампутировали ногу. Нуждается в протезе. Закупаю протез. По ГОСТу. Не в Курске. Протез навороченный, не дешевый. Для активного образа жизни. Цена вопроса — 128 тысяч рублей. А если мы возьмем ту же спецификацию, комплектацию, то у некоторых курских производителей цена будет колебаться от 500 до 600 тысяч рублей.
Виктор Петрик знает о том, что многим не нравится такая его активность. Но он стоит на своем и заявляет, что намерен расходовать деньги только по закону.
В.П.: Пусть хоть из чистого золота делают, мне все равно. Но больше, чем положено, я не заплачу.
МК: Вы же лишаете заработка на безгласных инвалидах целую категорию дельцов. Не угрожали еще?
В.П.: Еще нет, но, учитывая потоки, которые я перекрыл… Закопать меня будет дешевле. Угроз еще не было, хотя я готов и к такому развитию событий.
От разговора с чиновником Петриком остается странное ощущение. В жизни такие чиновники встречаются крайне редко. Исчезающий вид. Тем более видно, что это не игра на журналиста. В его мире все просто и в то же время жестоко.
За моей спиной инвалиды, ворью спуска не дам!
МК: Виктор Борисович, вот вам лично зачем это надо?
В.П.: У меня самого сын опорник (нарушение функций опорно-двигательной системы. — Прим. ред.). Когда он родился, первые три года я боролся за то, чтобы он жил. Следующие три — за то, чтобы он сам стоял или хотя бы ходил. Сейчас он бегает. Сколько у нас детей, у которых таких отцов нет? А котел общий. Государственный. И я налоги плачу, правда? И простые люди помогают. Эсэмэски отсылаем. А потом находится человечек, украдет и… куда-нибудь на Бали свалит. А вот такие, как мой пацан, и такие, которые по детским домам лежат…
Петрик закуривает то ли четвертую, то ли пятую сигарету за время нашего разговора и через паузу продолжает.
В.П.: Так что мотивация у меня есть. Мне не нужны «бабки» или звезды. Мне на этой работе ни то ни другое не светит. За моей спиной инвалиды, и, если я ворью дам спуск, они вообще ничего не увидят.
Что будет дальше — загадывать не будем. Ясно одно: Петрик твердо намерен занимать все ту же бескомпромиссную позицию.
