Захожу в К&Б. Нет, сегодня у меня нет похмелья, да и смена так себе.
Еще с выпускного приметил гору коробок, которая может стать символом для К&Б, как Арарат для Армении. Разбирая новую достопримечательность, я тоскливо смотрю на греческое вино со скидкой и вспоминаю античные мифы. Выхожу вон и поднимаю картон над головой, на мгновение возомнив себя Атласом, что держал небосвод. Поза явно на любителя: спустя пару метров перестаю выпендриваться и несу нормально.
Театральная площадь
Останавливаюсь у фонтана. Достаю ключ, сую маркер за ухо и начинаю распиливать короб по изгибу. Беру получившийся прямоугольник и пишу: «На муз для отчаявшегося поэта». После обсуждения с напарником решил оставить именно этот вариант — заменить блудниц на «муз», а к поэту добавить «отчаявшийся».
Символично сажусь около памятника Пушкину — светочу русской литературы, любителю женщин и матерщиннику. Тут делают деньги все: цыгане с маленькими детьми просят милостыню, бабушки продают цветы, а слепые поют. Сегодня здесь на удивление пусто, мой главный конкурент — хмурая бабка с букетами ромашек. Я делаю глоток кваса из «Фикс Прайса» и начинаю эксперимент.
Через три минуты на горизонте засияла стройная девушка на шпильках. При более близком рассмотрении девушка оказалась женщиной за 30 и вообще — шла она под руку с кавалером: крупным мужчиной с коротко подстриженной благородной сединой. Свой статус он умело подчеркнул элегантной барсеткой и кроссовками из «Дисконта». Посмотрев на меня, они улыбнулись и начали что-то обсуждать. «Меня!» — воодушевился я, повторяя про себя стих и готовясь к овациям.
Но как пара посмотрела и улыбнулась, так же отвернулись и прошла мимо. Не ожидая такой подставы, матерные слова на моем языке стали создавать причудливые конструкции, а очки съехали на нос. Но гнев оказался недолгим: супруги остановились в нескольких метрах от меня. Супруг, как бывалый коммерс, расстегнул барсетку и высыпал всю мелочь в ладони супруги. Та, заполучив желаемое, радостно зацокала каблучками ко мне:
— Здравствуйте! — жмурюсь от солнца.
— Здравствуйте! — смущенно улыбается.
Ничего не добавив, она спешно ссыпает мелочь и начинает уходить. В ее мимике и жестах читается восторг, интерес и скованность. Заметив это, я не желаю быстро прощаться и кричу вслед:
— Я настоящий поэт. Как будете идти обратно — прочитаю собственное стихотворение! Это не блеф!
— Хорошо! — хихикает она, проходит пару метров и возвращается. — А я уже иду обратно!
— Отлично! — хохочу я.
Как обычно, все испортил муж. Не успел я обнажить свой поэтический дар, как супруг взял собеседницу под руку и увел. Наверняка на прощание он хотел сказать: «Не в этот раз!», но ограничился «спасибо».
Вскоре ко мне подходит второй человек — высокий носатый парень лет 18-ти. Про его длинный нос ходят легенды, а по его лицу верхом на катке проехалась тоска. Да, теперь я его узнаю — это старый друг моей знакомой. Она часто называет его футляром. Футляр (Чехов, привет) жить не может без лясика, курит красный «Мальборо» и нередко тусуется в местах для прогрессивной молодежи.
— Здарова, че делаешь? — протягивает худощавую кисть.
— Ниче, собираю на вдохновение. Сейчас без него трудно. Я ж поэт, — жму ему руку.
На его лице растягивается улыбка.
— Вообще, скажу по секрету, я сейчас подрабатываю в газете и провожу социальный эксперимент.
— Ух ты, а кем?
— Репортером. Это мое первое задание.
— А что за газета? Где купить можно?
— «Московский Комсомолец Черноземье». Я ее в «Чердак» принесу.
— Хорошо.
— Ну а ты чем занимаешься, все катаешь? Я видел, у тебя даже обувь специальная.
— Да, с креплениями для педалей. Уже давно купил.
— А ляс? Юля говорила, ты на новый собираешь.
— Уже собрал.
— Так это твой голубой красавец стоял у кафе? Тоже ХВЗ?
— Угу.
Спустя еще несколько минут скучной болтовни носач кидает какую-то мелочь, жмет руку и уходит.
И третий человек не заставил себя долго ждать. Мимо меня проходят двое студентов с рюкзаками, подняв большие пальцы вверх. Как хорошо, что мы не в Иране: двух бы я не вывез. Попробуй нечаянно поднять большой палец в Тегеране — и в аэропорту, глядя на твою тыкву, никто не узнает красавчика из загранпаспорта. Но мы не на Ближнем Востоке, да и вид у ребят вполне дружелюбный. Походу, просто одобряют.
А вообще, выглядит забавно: почти как синхронные пловцы. Выдает лишь щетина и отсутствие воды. Они тоже проходят мимо, но я спокоен, как Будда: сейчас вернутся. И один из них, правда, возвращается. Пусть второй потерялся по дороге — тем ценнее дошедший.
— Привет, чем занимаешься?
— Я поэт, и мне очень не хватает вдохновения! — придвигаю ногой коробку для денег.
— Сам стихи пишешь, что ли?
— Да, и даже могу рассказать! — сгораю от нетерпения уже хоть кому-нибудь что-нибудь прочитать.
— Нет, спасибо, я спешу, — кидает несколько монет.
— Ну ладно, удачи! — делаю американскую улыбку.
— Успехов, чувак!
Вытряхнув коробку из-под старого «Волкмана», я насчитал чуть больше бакса. За 10 минут — очень даже. Засыпаю мелочь обратно, закрываю крышку и двигаюсь к следующей точке.
Площадь Перекальского
Прочитав мемориальную доску, узнаю, кто такой Перекальский, и сажусь около входа в «Жар-Пиццу». Слева — бабушки с цветами, справа — «Курскпромбанк», напротив — «Пятерочка». Кошерное место, однако. Достаю табличку с новой надписью — «На вино и чернила для поэта» — и продолжаю эксперимент.
Почти сразу же ко мне подошли два веселых чудака, поочередно пожали руки, рассмеялась и представились Алексеем и Лехой. Первый был с длинными волосами, собранными в пучок, бородой и томным взглядом — совсем как старый самурай. Второй же — просто хипстер в модных очках и с татуировкой на ноге. Они высыпали последние копейки, угостили сигаретой, позвали бухать и кататься на ГАЗ-24. От такого предложения я отказаться не смог — слишком яркие ребята, чтобы не покутить вечерок-другой. Но на вопрос «Когда?» пожал плечами и записал номер. Годный журналист на задании не пьет.
Ожидание следующего затянулось аж на 15 минут. За это время я успел выкурить Лехину сигарету, вдоволь наулыбаться прохожим и еще раз убедиться: не зря ушел после девятого. И тут как раз подходит наивный паренек лет 16-ти — в белой рубашке и ярко-синих шортах.
По всей видимости, он только окончил девятый класс, а пакет с ноутбуком — его подарок. Он высыпает всю мелочь в ладонь и отдает мне половину. Я одобрительно протягиваю руку, но, чтобы ее пожать, ему приходится высыпать оставшееся. Школьник немного растерялся, похвалил меня за хитрость и ушел. Я тоже хвалю себя за хитрость и жду следующего.
И жду не напрасно. Через четыре минуты ко мне подбегает неприметный студент с рюкзаком и кладет аж сто деревянных. Сам вид купюры спустя 40 минут металлического убожества вызвал у меня приступ эйфории. Кожа на лбу растянулась, щеки налились кровью, глаза заблестели и стали живыми — на миг я почувствовал себя счастливым человеком. Я расщедрился на комплименты и рассыпался в благодарностях, протягивая руку герою сегодняшнего дня. Он не крепко пожал ее и добавил: «Только если на вино». Я рассмеялся и пообещал выложить фотоотчет. В ответ он улыбнулся и, глядя в глаза, искренне пожелал успехов. Это меня тронуло. «Надеюсь, он не…» — думаю я и от всей души желаю удачи. Студент уходит, а вскоре ухожу и я.
Впереди — последняя точка.
Московская площадь
Я подхожу к подземному переходу около «Европы», по совместительству — бастарду Сиднейского оперного театра и рухнувшего перехода в Сеймском округе. Глядя на нищету и уныние, цыган и барыг посреди роскоши и изобилия нового отпрыска рода Полторацких, я понимаю, что это не совсем центр и конкуренция тут жесткая. Нужны решительные меры.
Я сделал табличку попроще — «На нужды поэта», выбрал четыре стихотворения, спустился в переход и начал их читать.
За 15 минут отчаянного самовыражения ко мне подошли всего два человека. Первый — пьяный мужичок с шаурмой, в растянутой майке и шлепках. Узнав, что я поэт, его челюсть слегка отвисла, а в глазах появился намек на мыслительный процесс. Впрочем, хватило его ненадолго. Недослушав до конца, он ничего не положил и ушел в неизвестном направлении. Видимо, мои стихи всковырнули душевные раны мужичка и он ушел заливать горе.
Второй, седеющий мужик лет 50-ти, не обращал на меня внимания до наглого вопроса: «Молодым поэтам не помогаете?» Матерясь, он подошел и бросил несколько рублей:
— Как ты до этого докатился?!
— Я студент на коммерции. Денег не хватает, даже стипендии нет!
— Не рассказывай мне тут!
Не вслушиваясь, он махнул рукой и быстро удалился.
Что в итоге?
Всего за 50 минут я смог полюбоваться видом центральных улиц, на который не часто обращаешь внимание из-за спешки, пообщаться с людьми — интересными и не очень, чудными и нетрезвыми, щедрыми и жадными, вежливыми и хамоватыми, собрать 217 рублей на вино (на чернила уже не хватило) и убедиться: поэт в России — больше, чем поэт!
Что особенно радует — основным «жертвователем» стала именно молодежь. Она не просто интересуется поэзией и сочувствует авторам, репостя стихи Есенина и Цветаевой в «ВКонтакте», но и готова оказывать реальную помощь молодым талантам. Такое отношение к литературе делает Россию уникальной страной с большим потенциалом и дает прекрасную почву для роста новых «Пушкиных», «Лермонтовых» и «Есениных».
Например, публикация в альманахе обойдется в пару тысяч, но может стать началом для великого пути и прославить на всю страну. Используя смекалку, эту сумму можно собрать всего за день. А значит — не сдавайся. Судьба вознаграждает, и Жги!
