С чего все начиналось...
В 1983-84 годах мало кто из курян догадывался, что за странное круглое сооружение начало расти у подножия центрального холма. И уж тем более никто не мог представить, чем все это закончится. Но самое удивительное, что не только обкомовские работники, но и некоторые проектировщики даже не предполагали, как этот 150-метровый монстр «дополнит» силуэт центральной части бывшего исторического города (не так давно Курск утратил этот статус).
— Когда я вернулся из армии и увидел это творение курской архитектурной мысли (разве ее остановишь), я понял — вот куда обязательно нужно «залезть». Незадолго до этого к Олимпиаде-80 была издана круговая панорама Москвы Николая Рахманова, известного столичного фотографа-домушника (в хорошем смысле слова). Так обычно называли тех, кто в основном предпочитал снимать городские виды с крыш и прочих недоступных точек. А я как раз с детства увлекся этим занятием, тем более что раньше все крыши были открыты и на них мог попасть любой желающий. Квадрокоптеров еще не было и в помине.
7 ноября было выбрано не то чтобы специально, просто совпало несколько непременных условий: одолжил второй фотоаппарат, выходной день, солнечная погода, хотя немного морозная.
Прямо с демонстрации направился к ТЭЦ, перелез через забор и через несколько минут был уже у подножия бетонного монстра. Самым сложным оказалось достать до первой перекладины наружной лестницы, которая начиналась явно выше человеческого роста. Пришлось карабкаться по молниеотводу. Как тут не вспомнить добрым словом Советскую армию!
У меня было два фотоаппарата — «Вилия» и «Зенит» для слайдовской пленки. Впоследствии очень долго не решался ее проявлять, полагая, что в профессиональной лаборатории на Веселой (с 1980 г. — К. Зеленко) это сделают лучше, но вышло все наоборот. По иронии судьбы реклама именно этой лаборатории «Суперколор» долгое время раздражала прохожих своими самыми блеклыми красками за весь период существования наружной рекламы в Курске.
Основные кадры были сделаны со средней кольцевой площадки, и в принципе на этом можно было успокоиться, но решил все же подняться до самого верха, чтобы определиться на будущее с оптикой. (Верхняя часть лестницы проходит с восточной стороны трубы и не видна из центра.) Через некоторое время снизу послышались отдаленные крики, но разобрать что-либо было невозможно. Да в этом и не было особой необходимости: у подножия трубы собралось несколько человек, явно не разделявших подобные увлечения и дружно призывавших сдаться. (Почти сразу, как появилась труба, вместе с ней появилась и «ЛЕНА» — надпись над верхней кольцевой площадкой, и впоследствии мне пытались «припаять» и ее.) Одним словом, полет творческой фантазии был прерван (в отличие от курской архитектурной мысли, которая по-прежнему набирает обороты). Пришлось подчиниться, тем более тогда по молодости я как-то и не подумал даже о возможных последствиях подобного поступка. Была цель, и все усилия были направлены на ее достижение, и хотя
до вершины было уже не так далеко, я начал спускаться. Теперь никто не узнает о том, что было бы, если вдруг кто-нибудь полез мне помочь, и чем бы все это закончилось. Особого волнения как-то тоже не было: вроде бы общественный порядок не нарушал. Сотрудники в штатском вежливо попросили фотоаппараты и предложили пройти с ними. Двое из них сопровождали меня непосредственно и на мою реплику, что совершенно не обязательно меня держать, так же спокойно ответили — для порядка.
Только бы не засветили пленки...
Смена котельной располагалась в старом послевоенном здании теплоэлектростанции 1046 года. По ходу общения и выяснения обстоятельств в помещение поднялась какая-то бабушка, явно из местных жителей. По ее фразе до меня дошло, за кого меня приняли поначалу: «Надо же! Он еще и по-русски разговаривает!» То есть получается, что набожные идейные не потеряли еще большевистскую закалку верных ленинцев, но совершенно забыли про то, что уже как 30 лет вовсю набирала обороты космическая эра. Правда, на тот момент мне, как и праздничной смене ТЭЦ, было явно не до смеха. Дело принимало все более серьезный оборот, и вскоре подъехал переполненный милицейский «уазик»: никогда не мог представить, что в нем может разместиться такое количество свежепраздничных советских людей (прообраз маршрутки устремленного в будущее города). «Шеф, останови, я выйду!» — «Подожди, еще не доехали!». Мы приехали на Барнышевку, в первый отдел милиции, для дальнейшего дознания и проработки ситуации. Долгое утомительное ожидание возле дежурки, час или два... Из отделения, в отличие от диспетчерской ТЭЦ, хорошо видна верхушка трубы. «А что ж ты до самого верха долез?» — спросили из дежурки. «Не совсем». «А как же ты забрался, ведь там ступеней нету?» — и вдруг долгожданная команда на вызов: «С вами хочет поговорить главный».
Тогда я был студентом третьего курса Курского политехнического института, и вскоре по вузу поползли слухи, что меня забрали на 15 суток, отбили все почки, завербовали в КГБ и т.д.
Особая благодарность и признательность начальнику курского отделения КГБ Свиридову. Он вернул фотоаппарат со словами: «В следующий раз выбирайте время и место». Именно благодаря мудрости этого человека эти кадры сохранились для истории, и мы теперь имеем возможность наряду с москвичами сравнивать тот Курск с нынешним. (Правда, первая круговая панорама Москвы была снята со смотровой площадки храма Христа Спасителя в 1867 году, и если нашей всего лишь 30, то московской уже 150!)
Выход в свет
«...В политехе мою панораму отвергли. Завкафедрой архитектуры Владимир Тимофеевич Веслополов сказал, что это не фотография, а репортаж отчаянного человека. Главный редактор «Политехника» заявила, что «это стратегический материал, и он не может быть опубликован».
Первый и единственный раз материал о панораме вышел в газете «Молодая гвардия» в 1997 году.
