Фетисова много не бывает
— Сергей Васильевич, удивительное дело: вы играете практически во всех спектаклях театра, но вас не бывает много. Наоборот, всегда остается ощущение, что именно вас как раз и маловато. В чем феномен?
— Не знаю, у каждого зрителя, наверное, свой ответ на этот ваш вопрос… Но играю я много — это правда. Задействован в 12 спектаклях из 16. Плюс съемки в кино. А недавно вот на Мосфильме взяли мой сценарий. И моим единственным романом, изданном в 10 тыс. экземпляров, заинтересовались за рубежом — возможно, по нему в следующем году будет снят фильм. Много это или мало? Мне кажется, что маловато. (Смеется). Я готов работать и работать!
— Что за сценарий у вас взяли?
— О, это давняя история. Лет не знаю уж сколько назад актер нашего театра Владимир Шкварчук попросил меня написать сценарий по повести Ивана Сергеевича Тургенева «Андрей Колосов». Не знаю, почему — я никогда ни до этого, ни после этого сценариев не писал и делать это, в общем-то, как мне кажется, не умею.
Повесть эту не помнит никто, даже сам Иван Сергеевич, наверное, забыл. Несколько страничек о любви. Чтобы написать сценарий, пришлось перелопатить многое. Я включил туда стихотворения в прозе, романсы, кое-что из «Охотничьих рассказов», и получился литературный сценарий. В свое время он вроде бы понравился во ВГИКе, его рекомендовали для дипломных работ. Однако не случилось. И вот совершенно недавно мне позвонил один мосфильмовский продюсер и сказал, что читает мое творение с большим интересом. Чем дело закончится — не знаю. Но на носу 200-летие Тургенева, а это значит, будут и новые фильмы, и новые спектакли по его произведениям. Большинство, как я понимаю, будут рвать на части то, что привычно, — Лизу Калитину, наш театр тоже намерен поставить «Дворянское гнездо». И в этом смысле, конечно, «Андрей Колосов» интересен и как нераскрученный тургеневский герой — живая картинка русского дворянства ХIX века, и как тема, и как подход к творчеству юбиляра — литературный. Но выйдет ли в конечном итоге фильм — сказать не могу. Не от меня это зависит. Однако надеюсь.
— Но, может, хотя бы напечатать на родине Тургенева этот сценарий? Что говорят наши орловские издатели?
— Я обращался в «Вешние воды» — сказали, пока нет денег. Вот на деньги мне никогда не везло.
Актер — как юный пионер: должен быть всегда готов. И ко всему
— Какая роль вам особо дорога?
— В театре — Гастрита из спектакля «Вечер» по пьесе Владимира Дударева «Старики» и Ангела из «Женщина и Ангел» по пьесе Татьяны Федуновой. Должен признаться: после этих спектаклей я худею за один вечер на несколько килограммов. Очень эмоционально напряженные роли.
В кино — все роли дороги. И Никита Хрущев в «Георге», и Егор Строев в «Рассказах», и Понтий Пилат в «Иуде», и… все остальные. Не так уж часто актеров из провинции сегодня снимают.
— Как вы попадаете в кино? Не красавчик, не стройняшка, не кумир миллионов, извините. Вы можете дать совет молодым актерам и не-актерам, которые хотели бы сниматься в кино, как «правильно» пройти кинопробы, чтобы режиссер именно тебя утвердил на роль, даже если ты — не Мягков, не Машков и не Хабенский?
— Не могу. И не потому что «жадный» или боюсь конкуренции, а потому что никакого такого рецепта нет. Каждый режиссер отбирает по-своему. И раз на раз не приходится. Вот, к примеру, пробовался я на роль Никиты Строганова в «Ермаке» Владимира Краснопольского и Валерия Ускова. Только пришел — дали огромный кусок текста, очень эмоционально тяжелого. Переодели, загримировали, отвели в павильон с декорациями — играй! Сыграл. Утвердили. Долго ждал, когда же будет эта жуткая сцена в фильме. Оказалось, ее вообще нет, она была написана специально для проб.
А вот Владимир Хотиненко искал для своего Сажина в фильме «Рой» актера по-другому. Пригласил меня на беседу, спросил, кто я, где учился, где снимался и тому подобное. Я ответил. Ладно, говорит режиссер, свободен. «А когда пробы?» — спрашиваю. «Так мы все сняли, пока вы беседовали, достаточно», — ответили мне и утвердили на роль.
А Хрущевым я стал вообще, благодаря… бабушке. Дело было так. Мне позвонил режиссер Пеэтер Симм, и мы проговорили с ним по телефону минут 45. После чего он мне сказал: «Сейчас за тобой заедут и отвезут к бабушке. Если она скажет — подходишь, я тебя возьму». Какой бабушке? Почему такой важный вопрос должна решать какая-то бабушка?! Но деваться некуда — сел в машину, поехал. Привезли в метро. Ко мне действительно подошла какая-то бабушка и стала рассматривать. Так, говорит, брови выщипем, уши прижмем, родинку посадим… Да! И я стал сниматься в роли Хрущева. Как потом выяснил, отец этой пожилой женщины был художником и рисовал портреты наших власть имущих, а она, будучи ребенком, все и всех видела, многое запомнила, в том числе — облик Хрущева…
Так что по-всякому бывает. И если ты хочешь сниматься в кино, должен быть готов абсолютно ко всему.
И еще. Не надо смотреть на звезды. Смотрите под ноги! То, что задержит тебя в профессии, находится где-то между небом и землей.
«Узнать себя в тебе»
— На ваш взгляд? изменилась роль в обществе актера или он выполняет ту же функцию, что и во времена Софокла?
— Я скажу не как философ, а как актер — можно? Если вспомнить моих педагогов, а я закончил ГИТИС, курс Оскара Ремеза и Анатолия Папанова, то они всегда говорили: актер — это губка, он все впитывает. Не бойтесь перенаполнения. Зато когда придет время создавать образ, вам будет что из себя вытащить — мимику, жесты, улыбку и т. д.; переложите все это на себя — и выдайте! И это правильно. Но с высоты уже своей жизни в профессии я могу сказать, что перед собой ставлю несколько иную задачу: жизнью своего персонажа наполнить не себя даже, а сидящих в зале. И если я слышу тихую реплику: «Смотри, как у нас!» — это для меня лучше всяких аплодисментов. Это значит, зритель понял, каким он бывает. То есть не тебя узнали, а себя в тебе. И это очень важно для общества — душу-то человеческую никто не отменял, а общество состоит, как известно, из человеков.
В этом смысле меня тревожит современный подход к воспитанию актеров в учебных заведениях. Сегодня принято не наполнять имеющийся сосуд, а вытащить все, и впихнуть туда то, что кажется педагогу важным и нужным. И актер живет чужим. Мучается. И ты это чувствуешь, но помочь не можешь: он уже так сформирован.
— Этот год объявлен Годом российского кино. Предложений сняться много?
— Увы. Никто ничего не снимает. Даже Мосфильм стоит. Денег нет. Разве что Карен Шахназаров снял восемь серий очередной «Анны Карениной» с Лизой Боярской в главной роли. А раньше у меня было по шесть-семь предложений в год.
Чиновники и театр — совместимо?
— Сергей Васильевич, если честно: чиновники часто посещают ваш театр?
— Нет. И в этом смысле меня всегда удивляет, почему руководство города не смотрит то, на что оно, вообще-то, дает деньги — пусть небольшие, но дает же! Хоть бы даже из любопытства пришли, поинтересовались, на что тратятся бюджетные средства, если уж к искусству безразличны.
Отчего они такие? Не знаю. Может, особый отбор идет — чтоб чиновник был без чувств… Я не говорю о том, что мне их крайне не хватает в зрительском зале, но проявлять интерес к муниципальному предприятию, каковым является наш театр, все же, на мой взгляд, надо. И ловить настроения людей тоже.
Мне вообще кажется, что у нас в стране некий перекос: много спорта и мало культуры. Я с большим уважением отношусь к спорт-
сменам — это адский труд, но должна быть и духовность. Без нее никак. С тем и живу уже 64 года, 44 из которых служу театру. И лучше этой службы — поверьте, просто нет!