О новом министре замолвили слово...
Пока о госпоже-министре известно не так много. Единственно, за что зацепились все до одного издания — любовь Васильевой к православию. Долгое время она занималась изучением взаимоотношений Русской православной церкви с государством в ХХ веке, в том числе и в годы Великой Отечественной войны. На ее счету десяток монографий, посвященных этой тематике. Она же — член диссертационного совета по теологии. Стоит ли в этом случае ожидать, что новая школа, в первую очередь общеобразовательная, а не высшая, при новом министре обратится лицом к церкви? Этим вопросом задались многие россияне. Прояснять что-то в первых интервью министр не стала. Она отделалась вполне обтекаемой фразой, сводящейся к тому, что православие в школах должно быть, но школа должна действовать в рамках законодательства. В общем регионам дана полная свобода толкования завета. Кто-то может оттолкнуться от установки про законность, а стало быть, оставить выбор дисциплины, которую ребенок будет изучать в рамках нравственно-этического блока на усмотрение родителей. Кто-то услышит лишь ту часть, где говорится о превалировании православия, и оно окончательно вытеснит остальные курсы. В Курской области, где в последние годы по негласной установке делается все для того, чтобы дети изучали именно основы православной культуры, а чаще — замаскированный под них пересказ уроков «Закона Божия», выбор кажется очевидным.
Курская область — государство в государстве, причем религиозное
О том, как сегодня обстоит дело с изучением православной культуры и альтернативных ей дисциплин в школах Курской области, мы побеседовали с доцентом Курского института развития образования Евгением Силаковым.
Как отметил Евгений Святославович, выбор школьников, а зачастую школ, достаточно сильно ограничен. Довольно часто в регионе получается так, что альтернативы изучению основ православной культуры попросту нет.
— Началось это не сейчас, и не с 2012 года, когда во всех четырех классах стал вводиться в обязательном порядке курс «Основы религиозных культур и светской этики», состоящий из шести образовательных блоков, а гораздо раньше, еще во второй половине 90-х, когда начали внедряться «Основы православной культуры». Задумка была замечательная: познакомить школьников с традицией, которая имела большое значение в истории и культуре страны, но наметились две, на мой взгляд негативные, тенденции. Первая связана с тем, что с самого начала вместо заявленного культурологического курса фактически стал преподаваться миссионерский. Учебные пособия, которые стали появляться в регионах напоминали кальку с учебника по «Закону Божию». Мне как-то приходилось писать отзыв по пособию для первого года обучения, там было домашнее задание к первому уроку: попросите родителей подарить вам икону вашего святого, выучите тропарь, посвященный ему... Такие наиболее клерикальные вещи понемногу убирались из учебников, но тем не менее общий подход остался подходящим более для православной гимназии, нежели для общеобразовательной школы. Проблема в том, что, хотя на Федеральном уровне и разрабатаны положения, концепция духовно-нравственного развития и воспитания гражданина России, в них нет определения духовно-нравственному развитию, четкого соотнесения понятий религиозного и светского, религиозного и нравственного. Эта неопределенность и позволяет фактически сводить духовно-нравственное воспитание к изучению религиозного течения. Для нашей области это — православная культура с позиции РПЦ. В Москве на курсах, проводимых той же Академией повышения квалификации или Федеральным институтом развития образования, много говорят о методах изучени религиозной культуры, но стоит вернуться в Курск — ощущение, что ты попал в какую-то другую страну. В столице подчеркивают, что духовное ни в коем случае нельзя считать аналогом или тем более синонимом религиозного, а здесь это — как близнецы-братья.
— Вы говорите о двух тенденциях...
— Вторая состоит в том, что повсеместное введение курса ОПК ограничивает и даже лишает школы возможности выбрать курс, более подходящий для них. Сокращается количество детей, изучающих модуль «светская этика» в четвертых классах. Прекрасные развивающие возможности модуля «основы мировых религиозных культур» почти не задействованы. Потому что отчитываются школы по духовно-нравственному воспитанию в первую очередь процентом детей, изучающих ОПК. Все остальные направления в зачет не идут и являются фактически нежелательными. Иногда даже приходится слышать, в августе на дискуссионных площадках, прочих мероприятиях по духовно-нравственному воспитанию, отчеты районов. Районы, в которых все дети изучают ОПК, - молодцы, а остальным настоятельно рекомендуется подтянуть эти показатели. Фактически дается четкая установка, и школы всей области хотят-не хотят, вынуждены с этим считаться. Все наши попытки содействовать рекомендациям других программ натыкались на то, что официальная установка иная. Явных санкций против образовательных учреждений, которые недостаточно активно шагают в заданном направлении, нет, но склоняют их присоединиться к общей системе очень настойчиво. В свое время в области единственный раз проводилось исследование предпочтений родителей. К примеру, в Железногорске, где реальная потребность в курсе ОПК оказалась около 45 процентов, остальные родители проголосовали за курс истории религии. На вопрос «хотите ли, чтобы ваш ребенок стал верующим» положительно ответили лишь семь процентов респондентов. При этом обработано методцентром было порядка тысячи анкет. По многим другим районам ситуация сходная. Казалось бы, реальный социальный заказ четко обозначен, но с этого момента прошло больше 5 лет, а мы по-прежнему «выбираем» полную безальтернативность. Нет такого: либо ОПК, либо история религий, либо основы нравственности. У нас либо ОПК, либо ничего.
Любители крайностей
О том, что такое Средневековье по-современному, можно составить представление уже по тому, что по негласным курским правилам для того, чтобы педагога допустили к чтению курса ОПК, он должен отвечать двум правилам: быть православным и воцерковленным. Понятно, что требование это противозаконно, а директора школ не имеют права требовать от педагогов, чтобы те отчитывались о собственных религиозных убеждениях. Но подобные ситуации — не редкость. Понятно, что возможная критика православия на уроке ОПК — была бы дикостью от преподавателя-иноверца, но и факт, что воцерковленный педагог попытается обращать в собственную религию учеников, едва ли укладывается в понимание светского государства. Жаловаться? Бессмысленно. Еще получишь обвинение в некомпетентности и непонимании «партийной линии». Еще будучи на посту главы регионального комитета образования и науки, Александр Худин в случае жалоб на повсеместное введение ОПК называл подобные речи «некомпетентными» и ссылался на указания губернатора. Соответствующие распоряжения, если и были, то едва ли носили документальный характер, но выполнялись крайне щепетильно.
Более того, порой приходится слышать заявления чиновников высокого уровня, что «литература — бездуховный предмет, история — тоже, потому что в них нет религиозной основы, светская этика без религии — предмет мертвый, а история религии вообще вредный, способный привести к расщеплению детского сознания и едва ли не шизофрении». Мотивируется это следующим образом: на одном уроке школьников учат, что надо в Христа верить, на втором, что нет Бога кроме Аллаха, на третьем расскажут, что-то про буддизм в том же духе и в результате ребенок окончательно потеряет ориентиры.
— Это мнение раскрывает сложившиеся в образовании традиции, — поясняет Евгений Силаков. — Когда человек на полном серьезе говорит, что «Основа мировых религий» будет вредить психике ребенка, он понимает этот курс как какой-то микс изо всех религий, которые все будут начитываться в вероучительском ключе. Это показывает лишний раз, что ОПК вошел в школы как миссионерский предмет, что даже не совсем законно.
Родителям на заметку
В разговоре с «МК Черноземье» Евгений Святославович посетовал, что очень часто родители школьников не знают о собственных правах.
— Основной субъект выбора с точки зрения закона — не дети, не педагоги, а родители или замещающие их лица. Их можно пригласить на родительское собрание третьеклассников, предупредить, что со следующего года дети начнут изучать «Основы религиозных культур и светской этики», а также о том, что блок подразумевает шесть модулей: ОПК, основы иудейской, буддистской, исламской, основы этики, мировых религий. После этого следует примечание, как правило: «имейте в виду, что учитель один, часов мало, школа небольшая, так что пишите все заявление на первый модуль». В итоге сокращается число детей, изучающих остальные блоки, что не всегда идет на пользу. В более старших классах родители часто и не знают о существовании других программ. В итоге за бортом образовательного процесса оказываются дети из нехристианских семей. И это при том, что основа духовно-нравственного воспитания куда шире, чем изучение основ православной культуры.
Действительно, если некоторых родителей вполне устраивает нынешнее положение вещей и они согласились бы даже на курс «Закона Божия», то для других подобные перегибы в сторону религии недопустимы. Почему-то власть слышит лишь мнение одной из сторон.
— Школа не может выступать в качестве подготовки паствы для религиозной организации. У нас же иногда приходится слышать следующее: храм построили, нужно чтобы больше детей изучало православие в школах. Получается логика, вывернутая наизнанку. Не так, что стало больше православных — нужен храм, а наоборот: есть храм и его надо наполнять.
Перемен требуют наши сердца...
Ушедший с поста министра Дмитрий Ливанов был наименее популярным главой ведомства в истории. Однако и его долгожданная смена не вызвала бури радости. Либералы в один голос стали заявлять, что теперь православие затронет все сферы образования, а заодно стали вспоминать о Ливанове, как о достойнейшем человеке от образования. Столько похвал в свой адрес господин Ливанов, поди, и не рассчитывал услышать, будучи на посту. Сторонники правительства, напротив, заметили, что «если оппозиция протестует, принятое решение — верное». Что же ждут в Курске от нового министра? Этот вопрос мы и задали напоследок нашему собеседнику.
— Признаться, у меня появился ряд опасений. Я понимаю, что человек в хорошем смысле неровно дышит в сторону церкви, но очень многое зависит от того, как здесь на местах будут воплощаться возможные реформы нового министра, — заметил Евгений Силаков. — Не думаю, что будут даны инструкции по дальнейшему обязательному увеличению православия в школах. У нас и так по многим районам процент официально занимающихся по курсу ОПК превышает реальные потребности. А те курсы, что родители и школа хотели бы выбрать, — закрыты, они вне зоны доступа.
А вот чего действительно ждут с нетерпением педагоги — так это отмены ряда «ливановских преобразований». В первую очередь — сокращения бумажной работы. Если в прошлом отчеты в том же институте повышения квалификации учителей, правопреемником которого выступает институт развития образования, занимали пять-семь листов, то в последние годы его сотрудники, равно как и их коллеги по средней и высшей школе, будто живут под лозунгом «уничтожим русский лес».
Об этом на своей странице в социальной сети Фейсбук написал и известный курский политолог Владимир Слатинов: «Вот читаю фейсбучную ленту и «свои» либеральные издания, и в который раз изумляюсь многим коллегам. «Модернизатора-технократа» поменяли на клерикалку и реакционерку — шумят господа. А он (Ливанов) был против «закона подлецов», а еще начал кампанию по очищению науки от фальшивых диссертаций, почти прикрыв этот рынок — читаю я на либеральных сайтах. Нет, ну я сейчас просто заплачу... Касаемо рынка диссертаций, то он его, конечно, не закрыл — ну пощипали слегка статусных обладателей степеней — да и то не всех, ну позакрывали массу диссоветов — как всегда по формальным («бумажным») критериям, не выработав понятной методологии, не советуясь с профессиональными сообществами — в результате под нож попали как «фабрики диссертаций», так и весьма уважаемые и эффективные диссоветы — но это мелочь для либеральных комментаторов! Но зато господин министр открыл новый рынок — куда более емкий, чем диссертационный, — назовем его скопусовским — согласно линии министерства все преподаватели всех вузов отныне должны (под угрозой где лишения премий, а где расторжения контракта) печататься в изданиях, входящих в соответствующие (зарубежные, кстати) базы. Так находящаяся под руководством эффективного менеджера Ливанова Минобразина решила разделаться с проблемой низкой цитируемости российских ученых в ведущих изданиях и так создала чудовищную по коррупционной емкости и лжи систему. Которая, смею заверить, покруче допинговой истории. Доценты с окладом (в провинциальном вузе) в среднем 18-20 тыщ рублей, профессора — с чуть повыше массово сбрасываются на «скопусовскую» статью, варьирующуюся от 30-40 и выше тыщ. Этот дикий стон и этот массовый сбор, поверьте, идет по всей России. […] В высшей школе меньше чем за четыре года два раза поменяли образовательные стандарты, сначала их приняли под двухуровневую систему, введенную в 2011 году (бакалавриат-магистратура), но спустя три года (то есть даже одного выпуска студентов не сделали) уже новые вводили задним числом, а комиссии, что приезжали проверять вузы, требовали наличие документов — всех учебных планов и программ по НОВЫМ стандартам, отчего коллективы накануне аккредитаций фактически прекращали учебный процесс и сутками сидели над переписыванием бумаг […]. Я не знаю — каким Васильева будет министром — увы, после Филиппова каждый последующий был хуже предыдущего. Не исключено, что с учетом политических и идеологических трендов все будет печально. Не знаю, что она будет делать с тотальной бюрократизацией, хаосом в стандартах и прочим и прочим. Возможно, будет еще печальней. А может и нет — увидим!»
