Судьбу решил случайный автограф
Срочная служба в 90-е разительно отличалась от современной. По сути это была лотерея, в которой призовой билет удавалось вытащить лишь единицам. В числе таких счастливчиков Сергея не оказалось. Молодой человек, призывавшийся в Североморске, отправился в «горячую точку» сразу из «учебки», расположенной под Санкт-Петербургом. Ему и другим срочникам было предложено поехать добровольцами на Кавказ. Сергей решил испытать судьбу. Служить ему довелось в Грузии, на военной базе Вазиани, расположенной всего в 25 километрах от Тбилиси.
«Время тогда было непростое, обманывали людей много», — вспоминает курянин спустя десятилетия, сидя в нашей редакции. Он уверен, что именно хитростью его командиры и медики сумели в свое время обезопасить себя от проверок. Несмотря на то, что Сергей числился механиком-водителем, сидеть за баранкой ему практически не доводилось. На деле солдат Шадров был сапером. Очередное разминирование оказалось роковым. Сергей подорвался на мине. Позднее выяснилось, что одна из растяжек, на обезвреживание которой выехал курянин, была с секретом: собрана не по схеме. Одно неосторожное движение — и прогремел взрыв. Сергей говорит, что как только его привезли в санчасть, он подписал какие-то бумаги. Так как он был практически без сознания, то, что и зачем он подписал, не помнит. Вполне вероятно, помимо согласия на оказание помощи там были и другие документы. «Может, я автоматически соглашался с тем, что у меня ОРЗ, может, что обычная простуда. В девяностые так часто делали», — рассуждает Шадров. Выяснить, под каким документам был поставлен роковой автограф сегодня уже невозможно.
Тот случай со взрывом мины был, увы, не единственным в военной карьере Сергея.
«Вообще, во время службы я два раза подрывался. После последнего случая не знаю, сколько пробыл без сознания. Очнулся, кое-как приполз к своим. Когда меня доставили в санчасть, я был в коматозе. Даже не знаю, сколько пролежал без сознания». В тот раз Сергею перебило ноги. После лечения пришлось заново учиться ходить. И тем не менее уже через месяц он снова отправился в горы.
Несмотря на то, что солдата, получившего серьезное ранение, должны были отправить в военный госпиталь, а затем, как минимум, в отпуск, сделано этого не было. Процесс замалчивания инцидента был запущен.
Домой — своим ходом
Понятно, что благодарности от командования за проделанную работу и множество удачных разминирований Сергей Шадров не ждал. И все же то, как обошлись в дальнейшем «командиры» с курянином едва ли можно оправдать фразой «время было такое». Когда срок службы контрактника подошел к концу и пришла пора возвращаться домой, юноша оказался предоставлен самому себе. Его попросту высадили на дороге в Моздоке и велели дальше идти пешком. Проездные документы? Какие такие проездные документы? Добирайся как знаешь. О «бесплатном», пардон, оплаченном государством проезде речи не шло. Оно и понятно, официально россияне на тот момент не участвовали в разрешении конфликта на территории Грузии. Не признаны события тех дней военными действиями и сегодня.
Добравшись до Курска, Шадров так тут и остался. Женился, завел семью. Много работал. Осколки в ноге ему не мешали, а про осколок в голове он долгое время и вовсе не догадывался. Выписывая солдата из медсанчасти, врачи не сочли эту информацию заслуживающей внимания. За несколько лет Сергей успел заработать на квартиру, обеспечить семью. Но внезапно боевые ранения напомнили о себе.
Ступай себе с Богом, о, странник...
С возрастом мужчина начал чувствовать недомогание и головные боли.
«Ну, не то чтобы боли, — говорит Шадров, — я не мог лечь ровно. Врачи объяснили, что в эти моменты нарушается мозговое кровообращение: приток и отток крови. Ничего, приспособился к этому».
Сергей все эти 25 лет, прошедшие после Грузии, работал. Сменил несколько мест, занимался все больше строительством, отделочными работами. Жизнь пошла под откос в январе 2018-го. Тогда нашему собеседнику внезапно стало плохо. В считанные дни крепкий внешне мужчина разучился говорить, не мог ходить нормально, держать ручку. Врачи, видимо по старой памяти, решили от него отказаться. «Они попросту думают, что я пришел на прием пьяным», — сетует Шадров.
С работы ему пришлось уволиться, о возвращении в профессию речи быть не может. В 44 года курянин потерял всякую надежду найти хорошую должность. Правда, в обычной больнице ему предлагают оформить инвалидность третьей группы. Но Сергей отказывается. Видимо, уже дело принципа — доказать факт ранения и получить должную медицинскую помощь в военном госпитале, где подобные травмы и должны лечить. Да и третья группа мало что ему даст: даже на оплату лекарств денег едва ли хватит.
Пытаясь добиться правды, курянин, казалось, отправил запросы, куда только можно. Но, увы. В ответ он получает одни отписки, составленные, будто под копирку: по документам травмы нет — помочь ничем не можем. Первый вопрос, который мужчине задают в военном госпитале, расположенном напротив КГСХА: есть ли документы, подтверждающие факт ранения. Нет? До свидания! Печально, но факт: документами не считаются не только «усы, лапы и хвост» в советском мультике, но и застрявшие в теле человека осколки снарядов в российской действительности.
Бессилие врачей поликлиники Сергея не удивляет: их специалисты действительно не специализируются на контузиях и подобных ранениях. Но ведь и военный госпиталь отказывается от человека, который получил травму во время службы. А у них профессионалы, способные поставить человека на ноги, есть. Но все упирается в «левую» специальность, прописанную в военном билете, в расформирование воинской части и утерю части их архива, в невозможность отыскать бывших сослуживцев. «Единственный доктор, который идет мне навстречу, — это невролог. Но она не может меня поставить на ноги: не ее профиль». От выписываемых же препаратов курянину не только не становится лучше, но и, наоборот, все хуже и хуже. И это притом, что достаточно дорогие препараты он приобретает за свой счет. Почему лечение не дает результата? Проблема в том, что лечить застарелую контузию как обычное сотрясение мозга, по меньшей мере, самонадеянно. При всем этом сделать МРТ нельзя из-за осколков, а КТ не дает врачу понимания всей картины происходящего с пациентом.
Речь вернул при помощи караоке
Снова научиться говорить Сергею помог совет знакомой: пой. Понемногу благодаря караоке он снова обрел дар речи. С ним вернулись и надежды. Курянин признается, что с нетерпением ждет середины августа. Тогда в Курск должен прибыть врач, который знаком с ранениями, подобными тому, что получил он. «Мне майор один сказал, что вот 13-14 августа тут будет врач, который знаком с такими ранениями. Может, сумеет меня если не подлечить, то хотя бы посмотреть».
В военкомате, куда Сергей также обращался, помочь ему не сумели. Рекомендовали обратиться в суд, помогли отобрать нужные для этого запросы и документы. Но заявление написать мужчина пока не в состоянии: рука попросту не слушается.
«В военкомате посоветовали отыскать сослуживцев через Интернет. Но нашей базы бывшей уже нет. Ее расформировали (находившаяся в Вазиани военная база Министерства обороны России была передана Грузии в конце июня 2001 года. — Прим. ред.). Сейчас она находится в городе Пугачев в Саратовской области. Я и туда запрос посылал, но пришел ответ, что архивы перевезены так и не были. Данных попросту нет. Я посылал запрос в главный архив, в Подольске. Там тоже интересующих меня данных нет. Посылал в Питер, в военный госпиталь, ответ аналогичный: данных нет», — рассказывает Сергей.
При таком количестве запросов, проведенных медицинских осмотров, по которым ясно, что у мужчины последствия контузии и осколки в голове, ему все еще не хотят, да и не могут, оказать должную медицинскую помощь. Поставить точку в истории более чем двадцатилетней давности мог бы суд, но желающих взяться за дело, ответчиком в котором будут представители Вооруженных сил, — попросту нет. Вот и приходится Сергею жить с надеждой, что старые осколки не преподнесут ему новых сюрпризов.
