Секрет мушаверов: вся правда о комсомольских советниках в Афганистане

Собеседник «МК Черноземье» приоткрывает завесу тайн советской истории

Корреспондент «МК Черноземье» встретился с липчанином Сергеем Малышевым, рассказавшем о работе комсомольских советников ЦК ВЛКСМ в Афганистане, или мушаверов, как называли их афганцы. Эта тема на протяжении долгих лет замалчивалась, да и сегодня остается «белым пятном» в истории афганского вооруженного конфликта в период 1979-1989 годов.

Собеседник «МК Черноземье» приоткрывает завесу тайн советской истории

– Сергей Алексеевич, Вы, наверное, слышали, что нашу войну в Афганистане на Западе называли «вьетнамской войной Советского Союза»?

– Слышал, как же! Да, называли, но при этом не учитывали, что от США до Вьетнама 12 тысяч километров, а Афганистан всегда был нашим добрым соседом, с которым мы граничили. Это, напомню, одна из немногих стран мира, которая ни на день не утратила собственной независимости, а в 1919 году первой признала РСФСР. И до поры всё было тихо и спокойно в королевстве Афганистан, которому СССР, в отличие от янки, бомбивших Вьетнам, активно помогал. Не все знают, что знаменитый высокогорный тоннель через перевал Саланг был построен в начале 60-х годов московскими метростроевцами, а отношение к русским было самое дружественное. Наши люди, при необходимости, могли хоть ночью обратиться в любой кишлак за помощью и получали ее. Так что сравнение, которое делают на Западе, явно неуместное и притянуто за уши.

– С чего началось смутное время в Афганистане?

– Афганский, с позволения сказать, «муравейник» разворошили в 1973 году, когда король Мухаммед Захир Шах был свергнут своим двоюродным братом Мухаммедом Даудом в результате переворота, за которым в апреле 1978 года произошла Саурская, или апрельская, революция, провозгласившая Демократическую Республику Афганистан, в ходе которой убрали самого Дауда. Ну а революция, как это нередко бывает, вызвала гражданскую войну. Таким образом, в мягком подбрюшье СССР, как называли Среднюю Азию, возник очаг напряженности. Лидер апрельской революции Тараки был убит, а его место занял Хафизулла Амин, ориентировавшийся на США. Не вижу смысла пересказывать хорошо известные события тех лет, но скажу лишь, что советское руководство дважды отказывало правительству Афганистана, которое буквально умоляло Политбюро ЦК КПСС о военной помощи. Решение о вводе войск было принято по настоянию Андропова и Устинова только после убийства Тараки. 25 декабря 1979 года начался ввод наших войск, а уже 27 декабря Амин был ликвидирован в ходе операции спецподразделений КГБ СССР «Шторм-333». История, как известно, сослагательного наклонения не терпит, но реальность была такова, что не введи мы в Афганистан войска, туда вскоре вошли бы американцы со своими «Першингами», которые доставали до Урала и Западной Сибири. Мы просто оказались расторопнее и сыграли на опережение.  

– По чьей инициативе были направлены в Афганистан советники ЦК ВЛКСМ?

– Это было сделано по просьбе руководителей Демократической организации молодежи Афганистана, или ДОМА, которые еще в июле 1978 года, задолго до ввода войск, просили направить в их страну экспертов по работе с молодежью. Первой ласточкой, отправившейся в Афганистан или, как тогда говорили, «за речку», был Николай Захаров, а в ноябре 1980 года в Кабул прибыла первая группа комсомольских советников, получившая название «Комсомол-1». Среди мушаверов той группы был и липчанин Игорь Колодко, до того работавший завотделом спортивной и оборонно-массовой работы Липецкого обкома ВЛКСМ. Игорь Владимирович был направлен в Кандагар, очень сложный район на юге Афганистана, и за месяц до окончания его командировки БТР, в котором он ехал, был в упор расстрелян «духами» из гранатомета. Наш земляк получил тяжелую контузию, но, к счастью, остался жив и ныне, слава Богу, здравствует.

– Вы сами вызвались ехать в Афганистан?

– Да, я туда ехал сознательно, за год до того написал заявление. Меня никто не уговаривал и не агитировал. Хотелось самому испытать себя.

– В какую группу Вам довелось попасть?

– Я вошел в состав последней группы мушаверов «Комсомол-8», работавшей в 1987-88 годах, незадолго до вывода наших войск. Перед советниками ставилась задача оказания практической помощи в строительстве молодежной организации по образу и подобию ВЛКСМ. Поэтому «за речку» направляли людей хорошо знавших, что такое комсомольское строительство – не ниже уровня первых секретарей райкомов и заведующих отделами областных комитетов ВЛКСМ. По этому критерию я подходил – в то время мне было доверено возглавлять организационный отдел Липецкого обкома ВЛКСМ.

– Вас готовили к этой работе? Все-таки воюющая страна, да еще мусульманская.

– Первым группам специальной подготовки явно не хватало, но жизнь сама подсказала, чему надо уделить больше внимания. Теоретическую подготовку мы проходили в Москве, в Высшей комсомольской школе, а практическую – на военной базе в Чирчике под Ташкентом. Там мы обучались стрельбе из автоматов, пулеметов и гранатометов, в том числе и ночной, вождению БТР и танка, пользованию рацией, переходу горных рек и подобным вещам. Спрашивали строго, оценка была одна: зачет или незачет

– А если, скажем, незачет по стрельбе?

– Бывало и такое. Говорили «спасибо» и отправляли домой работать дальше. Помимо того, нам сделали невероятное количество прививок. Впрочем, это не всегда помогало – в Афганистане был повальный брюшной тиф и гепатит, которыми, несмотря на прививки, наши порой болели. Восток, как говорится, дело тонкое, поэтому нас учили всему – как правильно здороваться и садиться за стол, как правильно ломать лепешку и есть плов. Конечно же, с каждым из нас работал переводчик, или, таджимон, как выражались афганцы, хотя элементарные, на бытовом уровне, знания дари и пушту – основных языков Афганистана, у нас, конечно же, были.

– Сколько советских мушаверов было командировано в Афганистан за эти годы?

– Всего за восемь с лишним лет «за речкой» побывало, сменяя друг друга, 156 комсомольских советников, четверо из которых погибли, а многие получили ранения и контузии. Наш советник Геннадий Кулаженко под Гератом пропал без вести, попав в плен к «духам» – ведь захватить мушавера было мечтой каждого душмана. Даже в столице, в Кабуле, где я работал большую часть времени, как только темнело, наступал комендантский час. И хотя нам категорически запрещалось ездить в темное время суток, мы не раз были вынуждены нарушать этот запрет, поскольку темнота в тех краях наступает мгновенно – стоит только солнцу сесть за горы. Однажды вечером, помню, когда мы ехали из посольства, вокруг нашей «семерки» вдруг запрыгали трассеры – в итоге заднее колесо нашей машины было пробито, а пуля, попав в диск колеса, рикошетом отскочила в покрышку, из которой ее на следующее утро извлек наш водитель. Ту пулю я до сих пор храню как память об Афганистане. Мы всегда, прежде чем ехать куда-то, тщательно осматривали свою машину, на которую в любом месте могли приклеить или подвесить взрывчатку. Всякое перемещение по Афганистану было сопряжено с риском. Поэтому «вертушки» для подстраховки всегда летали парами, а на бронетранспортере, или «коробочке», как его называли, мы чаще ездили, сидя на броне – шансы выжить при наезде БТР на мину или попадании в него снаряда были при этом выше.

– Что представляла собой ДОМА в 1988 году, когда Вы работали в Афганистане?  

– К тому времени это была уже серьезная политическая сила, состоявшая из 31 провинциального комитета, в состав которых входило 4629 первичных организаций, объединявших более 200 тысяч членов. В 80-х годах тысячи молодых афганцев учились в СССР, сотни школьников отдыхали в «Артеке» и «Орленке». Мы ежемесячно отправляли в Союз по 40 активистов ДОМА. Помню, один из парней был так впечатлен увиденным в СССР, что признался: «Сергей, если мы с вами строим в Афганистане то, что я видел в Советском Союзе, я готов отдать за это свою жизнь». Дело в том, что в Афганистане, находившемся на этапе даже не феодального, а первобытно-общинного строя, столь привычных для нас домов культуры, детских садов, пионерских лагерей и подобных вещей, которые им показывали в СССР, попросту не было.

– И таких людей, как этот парень, было много?

– Людей, преданных идее строительства нового Афганистана, было немало. Расскажу случай, произошедший в мою бытность в Кундузе на севере Афганистана, где банда, спустившаяся с гор из Панджшерского ущелья, окружила город. Все руководство Кундуза сразу сбежало, исчезли агенты службы госбезопасности ХАД, пустились наутек царандоевцы – афганские милиционеры, и только члены ДОМА во главе с местным руководителем отбивали атаки «духов» три дня и продержались до прихода наших. Так что агрессорами, как это пытаются представить некоторые, мы не были – агрессоры не строят школы и больницы, не создают бригады общественного порядка, не налаживают работу сельских кооперативов и кинопередвижек. Трудно поверить, но во многих афганских кишлаках никогда не видели кино. И нашей главной задачей было добиться того, чтобы комитеты ДОМА заработали самостоятельно, без нашего участия. В 1988 году всё уже было близко к этому, но мы, увы, вывели войска в самый неподходящий момент и тем самым предали афганцев, бросив их на произвол судьбы. Не буду утверждать, что наши идеи проникли везде, но народ Афганистана понял, что есть другая жизнь, к которой нужно стремиться.

– Иначе говоря, вы строили Советский Союз, который к этому времени сам стоял на грани распада?

– Да, подходы у нас были социалистические, но это, согласитесь, не значит, что они были плохи. Неужели лучше тот ужас, в который превратился Афганистан сегодня при американцах, которые потеряли там больше солдат, чем наша армия? И социалистический подход, тем не менее, не мешал нам учитывать местную специфику. Члены ДОМА, к примеру, регулярно совершали намаз, а на субботниках, бывало, они ремонтировали мечети и наводили в них порядок.

– И руководители ДОМА намаз совершали?

– И руководители, конечно, совершали намаз, как и полагается правоверному мусульманину – пять раз в день: в любом месте расстилали коврик и молились, повернувшись на восток. И уразу соблюдали в священный месяц Рамадан. Иначе бы их не поддержали и никто бы за ними не пошел. Какой афганский комсомол без ислама?! Тем не менее, главный идеологический посыл членов ДОМА был в том, чтобы помочь стране быстрее развиваться и преодолевать вековую отсталость. С исламом мы научились ладить, хотя в первые годы были, конечно, перекосы: требовалось, к примеру, чтобы девушки, вступающие в ДОМА, предоставляли для членского билета свою фотографию…без чадры! Мыслимо ли такое в Афганистане, особенно в далеких кишлаках, где женщины носят ее всю жизнь, а фотографов вообще не было!? Или другой ляп первых лет: афганских детей по аналогии с октябрятами было предложено называть саурятами – в честь Саурской революции. А «саур» переводится как «бык»! Бычата? Был и такой нонсенс: в первые годы пытались организовывать какие-то мероприятия в пятницу, когда у мусульман – джума, или выходной день, который должен посвящаться в первую очередь молитве. 

– Удалось ли ДОМА добиться каких-то успехов в глубинке?

– Комитеты ДОМА были и в кишлаках. Даже на территориях, контролируемых «духами», были подпольные организации ДОМА. Это было очень рискованно, бывало, что перебежчики уходили к «духам», прихватив с собой не только кассу ДОМА, но картотеку ее членов, что кончалось очень печально. О какой-то массовой поддержке говорить, конечно, нельзя. Тех, кто поддерживал молча, было множество, но они безумно боялись «духов» и не рисковали хоть малейшим полунамеком обозначить свое истинное отношение к ДОМА.

– А «духи» в ДОМА приходили?

– А ты поди узнай, «дух» ли перед тобой! Как зима наступает, они спускаются с гор, живут в кишлаке и ничем не выделяются.

– Афганистан – страна аграрная. Как шла земельная реформа?

– Продвигать земельную реформу было одной из задач членов ДОМА, которые должны были пропагандировать молодежные сельхозкооперативы. Но ведь там иной менталитет, земля это святое и не может быть передана каким-то декретом – это же не Россия! Крестьяне считали, что земля уже давно поделена Аллахом, поэтому никто не вправе нарезать ее по-новому. Молодежь создавала кооперативы, и они реально работали, но отношение старшего поколения было враждебным. Тем не менее, сельское хозяйство все же поднималось – в стране появилось 200 тысяч сельхозпредприятий, но как только объявили о выводе советских войск, всё сразу начало рушиться: настроение в обществе стало совсем другим, отношение к нам резко изменилось в худшую сторону. Афганцы прекрасно понимали, что защитить их некому и очень переживали. И ведь было из-за чего переживать! Страна понемногу выходила из тьмы: росла грамотность – даже стариков учили читать, при нас начали работать школы и больницы, детям делали прививки. Десятью годами раньше такое невозможно было даже представить!  

– Предположим, что наши войска остались в Афганистане. На Ваш взгляд, как бы могли развиваться события?

– Думаю, что исламский фундаментализм не стал бы злом глобального масштаба, как сегодня, и не было бы столь безумного трафика наркотиков из Афганистана, как в эти дни, при американцах. Ведь в те годы ни одного килограмма наркотиков не попадало на территорию СССР – граница была, как говорится, на замке. Если в 80-х годах находили поле мака или конопли, то немедленно обрабатывали его гербицидами. Уже тогда было понятно, что после вывода войск война перекинется в Таджикистан, что и произошло. И то, что талибы в 1996 году взяли Кабул и повесили в центре города президента Наджибуллу – наша вина. Уверен, что мы могли бы его спасти и вывезти из Кабула в Россию. Если Януковича из Украины вытащили, то почему Наджиба бросили? А в итоге потеряли Афганистан и всякую возможность хоть как-то влиять на расстановку сил в регионе. Большинство афганцев и сегодня уверено, что если бы мы поддержали Наджибуллу, то Афганистан был бы совсем другим государством.

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Популярно в соцсетях

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру