Всякий костер когда-то догорит…
Пионерский лагерь «Костер» в Титовке (сейчас часть Шебекино) был частицей моего детства. Я ни разу не жил в нем самом, но очень часто в соседних лагерях и домах отдыха. Обитателей этой территории мы называли «кастратами». Заходил к ним через дыры в заборе на вечерние дискотеки, ходил по лагерю, рассматривая скульптуры, резные деревянные постройки, фонтан и прочую красоту.
Лагерь-то был сделан с умом. С великолепным советским качеством и функциональной простотой. Если в соседнем «Орленке» туалеты были типа «уличный сортир», то в «Костре» они располагались в каждом каменном корпусе, а фонтанов тогда не было ни в одном другом лагере округи. Добротная столовая со множеством цехов-помещений, подвальными складами и холодильниками, прекрасной верандой.
Смотря тогда на эту простую жизнь, трудно было поверить, что можно как-то умудриться все загубить. Оказывается, можно. Человек, особенно постсоветской формации, воспитанный на «Терминаторе», оказался очень талантлив на разрушения... Солнечным майским деньком мы решили посмотреть, что осталось от такого знакового и большого пионерлагеря советских времен.
Увы, но лагерь мертв. Это даже не свежий труп, и не мумия. Это — обглоданный скелет, который уже, наверное, никогда не восстановить... Ветер золу развеет без следа… От деревянного городка остались только красноватые кирпичные фундаменты с черными сгоревшими головешками, капитальные корпуса стоят разоренными, ни одного целого окна, видны следы многочисленных пожаров, почти во всех комнатах сняты деревянные полы и даже выдрана проводка.
Стены расписаны неталантливыми граффити и дурными надписями. Грустно от вида бывшего открытого кинотеатра со сценой, наполненного ранее праздниками, выступлениями и фильмами. Печально внутри разбитой столовой. Здесь настолько все было добротно сделано, что на веранде почти везде, правда, в ужасном виде, сохранилась винтажнейшая и прекраснейшая советская облицовочная плитка — белая, с павлинами, и красная — с солнцем!
И ни одной скульптуры, только обвалившиеся пустые постаменты. Интересно, куда делись все эти гипсовые пионеры и пионерки? Остатков их нет ни рядом, ни в округе. Увезены каким-то местным поклонником пионерского ландшафтного дизайна себе на олигархический коттедж? Или просто прикопаны где-то неподалеку, чтобы не ремонтировать, и чтобы не «отсвечивали» позором запустения.
Закрыли лагерь, скорее всего, где-то в 2008 году. В 2010 там все еще было цело, в 2011 там жили строители нового таможенного пункта пропуска, в 2013 году там еще был сторож и бегали собаки. И ВСЕ... Нынешний «Костер» — это просто стоящие в старом лесу пустые кирпичные коробки с полуразрушенными стенами и еще целыми крышами. Для местных он сейчас как тематический экстремальный парк обломков советских времен.
Сюда приходят мамы с детьми, играя у сохранившегося круга фонтана, приезжают парочки, с удовольствием гуляя в разрушенных экстерьерах. Благо, территория никак не охраняется, и по ней можно спокойно ездить на машине. Судя по мусору, регулярно бывают здесь и любители покушать на природе и тут же загадить ее. Что с этим можно сделать — непонятно, ситуация из разряда «проще снести и построить новое, чем восстановить».
Возможно, так и будет. Может быть, здесь будут играть в пейнтбол, страйкбол и прочие молодецкие игры на свежем воздухе. А, может, все так и останется стоять, зарастать и потихоньку обрушиваться. Или обрушат строители будущего микрорайона коттеждей среди дубов, берез и сосен. Последнее обстоятельство позволит назвать продаваемые домики «элитными».
Пионерлагеря наши, в отличие от тогдашних «Артека» и «Орленка», так не называли. Но нам было тут в 70-х годах прошлого века не просто, а очень хорошо, комфортно и радостно, как и большинству пионеров и комсомольцев, и даже (после отбоя) молодым воспитателям и пионервожатым. Вот поэтому нам теперь так отвратительно видеть то, во что они превратились.
«Чайка», убитая не по Чехову…
Между «Костром» и «Чайкой» третий лагерь, который менял названия и спонсоров, пока не попал ныне в крепкие руки милицейского БЮИ. Там все на мази, чисто выметено, и в день нашего приезда сверкала на солнце бензовозка. Мы и заходить туда не стали, направив стопы и колеса в мою «Чайку». Тут я играл в волейбол, носил лилии из родника в реке и ночью клал на подушку спящей «пассии», с которой вечером танцевал первый «медляк». Сердце при вальсе колотилось так, что в глазах звездочки прыгали!
Если честно, то тут мы дебютировали и на питейном поприще: на пятерых подростков ушла одна бутылка яблочного. Все уснули, а я всю ночь просидел с часами пассии в руке: боялся проспать и не пойти в последнее утро смены с ней «встречать рассвет». Проспал, конечно, была страшная обида и память на всю оставшуюся: дешевый алкоголь и обидчивые дамы, по большому счету, несовместимы.
А «Чайка» по-прежнему принадлежит машзаводу, который сам дышит на ладан и досуг детей не лезет организовывать по бедности. Та же история, что у «Костра» с химзаводом, только там вообще целых стекол нет, а тут в большинстве целые. Говорят, тут жили то ли строители, то ли беженцы из ДНР и ЛНР, и селянетитовцев и гостей из Шебекино отучили тащить, что плохо лежит. Да и сторож с парой собак, говорят, к вечеру появляется. К нам днем не выходил.
Кроме «убитой» в строительном смысле «Чайки», тут, похоже, виртуальная могилка упомянутого в начале фестиваля. Последние два в зале и с тремя десятками зрителей — это показуха и агония, а не прежний бурливший и звеневший гитарами творческий поток. Поразительно, что куда более богатый и большой Старый Оскол со своей «Оскольской лирой» уверенно идет к тому же обрыву. Но сегодня мы о Шебекино.
…Нынче летний отдых школьников еще держит круговую оборону в Липках (пригороде Белгорода) и в нескольких крупных районах. А в большинстве случаев догорающий «Костер» и убитая «Чайка» еще не худший вариант. Часть продана, часть «прихватизирована» силовыми и казенными конторами или вузами. Но тут часто при корпоративном отдыхе взрослых, особенно командного состава, детям места нет, да и видеть и слышать то, что там творят, и без того просвещенному в пороках юному поколению не стоит.
…А в местах нашего пионерского детства хорошо разве что бомжам и наркоманам и обслуживающим их «закладчикам» дури и отравы. Некоторые буковки, цифирки и стрелочки на строениях и стволах мы отметили: кто-то хочет, чтобы другой кто-то что-то нашел, если уже оплачено. Или оплату, если «товар» дешевый, положит в тот же тайничок.
Если бы нам, в 70-е закладывающим капсулы с посланиями «потомкам 21 века», сказали, что будут прикапывать эти самые потомки, мы бы, может быть, капсулы и не клали бы, а потомков старались бы делать тщательней и воспитывали бы своих и чужих более изощренными или драконовскими мерами и методами. Но что теперь говорить, если лагеря и спортплощадки пустуют, а потомки молятся на гаджеты, а не на коммунизм или символ православия…
Мы так и не поняли, по кому выставлен самодельный христианский крест посередине «Чайки» (см. фото). Очень надеюсь, что это крик чьей-то родственной души, а не кощунственный знак на могилке любимой собачки или кошечки сторожа или бомжика-наркоши. И надпись на другом фото про ковид, надеюсь, окажется хоть и корявой, но пророческой: «…Ковид пройдет, а мы останемся!». А вот посреди руин золотого детства долго оставаться было больно — и мы уехали в более цивилизованную полуизоляцию…
