В «Сириусе» на днях завершился Конгресс молодых ученых. Эксперты назвали его ключевым событием года и одним из знаковых в целом Десятилетии науки и технологий. Как живет сегодняшняя наука, насколько пагубным может оказаться для нее «железный занавес» нашего времени и способны ли новые регионы страны отвечать современным научным вызовам? Ответы на эти вопросы можно было найти на площадках конгресса и за их пределами – в неофициальных беседах. Нашему корреспонденту удалось пообщаться с действительно молодыми и перспективными представителями отечественной науки – доктором химических наук, руководителем лаборатории азотсодержащих соединений Института органической химии имени Н.Д. Зелинского Российской академии наук Леонидом Ферштатом и кандидатом химических наук, старшим научным сотрудником Института органической химии имени Н.Д. Зелинского Российской академии наук Александром Лариным. Беседа получилась весьма доверительной и будет интересна широкому кругу читателей.
Судя по происходящему в мире, «железный занавес» между Россией и Европой опустился. Для российской науки это испытание окажется губительным? Как в плане коммуникации со всем миром, так и с точки зрения реализации собственной деятельности. Как нашим ученым извлечь пользу из времени санкций?
Леонид Ферштат: Стоит сказать, что некоторые связи между Россией и Европой действительно сейчас не в самом лучшем состоянии. В целом, конечно, это на науке тоже отражается. Действительно стало сложнее участвовать в конференциях и планировать длительные стажировки, хотя связь между истинными учеными не прервалась. Есть надежные контакты между российскими и зарубежными специалистами, которые укреплялись в течение десятилетий, и они сохранились. Кстати, многие западные ученые даже готовы приехать в Россию, чтобы поучаствовать в конференциях, обменяться опытом. Им действительно это интересно. Но вырисовывается такая картина - не Россия наших зарубежных коллег не пускает, а из западных стран их попросту не выпускают. Известны даже прецеденты, когда зарубежные ученые, специалисты-химики, профессура из стран Европы, той же Германии, например, заявляют в своих организациях, что хотят поехать в Россию на конференцию, просто на конференцию на недельку, но им даже не разрешают брать с собой ноутбук, чтоб на российской стороне не случилось утечки служебной информации. Абсурд?!
Александр Ларин: Я считаю, что настало отличное время для новых проектов, для коллаборации с разными научными центрами. Несмотря на то, что ситуация по взаимодействиям Европы и России затормозилась, или и вовсе остановилась, научное сообщество по-прежнему активно публикуется, в том числе и в европейских журналах. Исследования вызывают бурный интерес, это можно проследить и в ситуации с российскими научными журналами, в которых стали публиковаться достаточно интересные результаты исследований. В свет выходят много тематических номеров, посвященных 300-летию Российской академии наук, юбилеям институтов, в том числе и выдающимся ученым, которые работали в них. Также хочется отметить активность молодежи и внимание к конференциям.
Санкции помогли понять, что наука — важный инструмент развития страны и научно-технологического суверенитета, в частности. Она может быть двигателем экономики, а это требует перестройки работы учёных и достижения конкретных результатов. Нужно в ускоренном режиме создать собственные научно-технические, конкурентоспособные продукты, заниматься их продвижением.
В кулуарах Конгресса наши коллеги-журналисты услышали бурное обсуждение вот о чем. Говорят, что на протяжении последних месяцев в интернет-пространстве муссируются слухи о появлении неких «доброжелателей», которые пытаются «зачистить» отечественную науку. Российских ученых, имеющих внушительные статьи в высокорейтинговых журналах, вносят в грешные списки. Насколько это специфический, а может, в какой-то степени и губительный, кейс для научного сообщества? Каков отпечаток появится на отечественной науке? Будут ли ученые отстаивать свою честь? И надолго ли может затянуться битва за правду?
Леонид Ферштат: Сложный вопрос… В разные годы были горячие головы, которые пытались принимать какие-то агрессивные, запретительные меры. Но они, во-первых, неэффективны. Во-вторых, здравые люди прекрасно понимают, что со временем все эти искусственные барьеры очень легко рухнут. Гораздо легче, чем они так старательно возводились. Поэтому подождем, когда и этот период пройдет. Будем надеяться, люди одумаются и поймут, что действительно науку, да и отдельно взятых ученых с мировым именем нельзя просто так ограничить в проведении исследований, поскольку... Поскольку ключевые научные открытия, прежде всего, принадлежат человечеству в целом. А если будут притеснят ученого, сделавшего открытие, простилающее дорогу в будущее, то человечество рискует остаться без этого самого будущего.
Александр Ларин: Это первый случай на моей памяти, когда так открыто и очень неприятно используют добрые имена ученых не только со всей России. Возможно, что-то подобное уже происходило, однако открытой огласки не получало. В интернете недавно набирала обороты объединенная петиция, которая имеет все шансы на то, чтобы потребовать убрать «черный список» ученых и позволить в дальнейшем обезопасить науку от таких обидных кейсов.
Активно развивающийся и обсуждаемый тренд - необходимость взаимной интеграции науки и индустрии. Есть ли шансы в сложившейся ситуации создать подходящие условия для реализации такой идеи? Какие актуальные задачи являются фундаментом для этого и что за точки роста уже существуют?
Леонид Ферштат: Бесспорно, вопрос взаимной интеграции науки и индустрии стоит на повестке дня очень остро. И те же самые санкции сработали нам в помощь. Сейчас уже действительно создается достаточно много условий для реализации такого рода интеграции. И это хорошо! Есть отдельные проекты Минпромторга, есть и проекты частных компаний, которые направлены на использование результатов фундаментальной науки. Непосредственно в практических разработках отчасти поднимается фармацевтическая промышленность, развиваются различные технологии получения отечественных вакцин, наших лекарственных препаратов из числа малых органических молекул. Разработки в области микроэлектроники тоже не менее актуальны. В обозримом будущем нас ждут также интересные разработки и в области полимерной промышленности. Есть все предпосылки рассчитывать на то, что в ближайшие годы появятся такие отечественные разработки в этой области, которые позволят все-таки достичь нам необходимых уровней импортонезависимости. Мы работаем над этим!
Александр Ларин: Не могу не согласиться с коллегой. Уже сейчас намечаются некие «точки роста», поскольку много проектов научно-исследовательские институты берут на себя. Это хороший знак! Потребность в качественных, а главное – отечественных, реагентах тоже нельзя сбрасывать со счетов. Интеграция науки и индустрии способствует развитию технологий, созданию новых продуктов и услуг, а также повышению конкурентоспособности компаний.
Благодаря тесному и плодотворному сотрудничеству между организациями науки, образования, индустрии и бизнеса удается частично разработать улучшенные методы всего необходимого сырья, в том числе для медицины, фармакологии, агрономии и других. Необходимо заботиться о том, чтобы все сотрудники и их квалификация тоже соответствовала высоким требованиям, постоянно повышая уровень знаний. Развитие науки, образования и индустрии в соответствии с потребностями общества способна строить города. Вот пример. Москва – огромный мегаполис. Создание здесь новых точек роста позволяет минимизировать проблемные моменты, а также сосредоточить свое внимание на инновационный цикле, которые предполагает рождение единого комплекса организаций науки-образования-индустрии в пределах одного города. А сколько таких городов в нашей стране может быть?! Перспективы заманчивы.
Ваше мнение: как реанимировать науку в новых регионах, которая несколько десятилетий пребывала в состоянии застоя, учитывая сложившиеся реалии?
Александр Ларин: Мне видится, что сейчас создаются полные условия для достижения состояния независимости отечественной науки, в том числе и с привлечением новых регионов. Надо только постараться сохранить достойный уровень обеспечения, в том числе материального, для новых научных разработок и индексировать заработную плату учёным. Как мне кажется, стоит провести еще институциональные изменения, например, создать академические ассоциации и усилить роль экспертных сообществ. И как глава Совета Молодых ученых ИОХ РАН я в этом вижу серьезные перспективы.
Леонид Ферштат: Задача непростая, но следует понимать, что у нашей страны есть опыт, скажем так, воскрешения совершенно разных отраслей науки, культуры и много чего ещё. И в новых регионах после десятилетий застоя нам предстоит повторить это. Сегодня надо точечно, адресно выискивать те организации в наших новых регионах, которые продолжают функционировать, в которых хотя бы сохранились ещё какие-то фрагменты научных школ советской эпохи. Учёных, что там остались, надо оперативно интегрировать в нашу сложившуюся систему функционирования науки: приглашать их на стажировки, обучать работе на современном оборудовании. Ну и очень важно создавать кадровый потенциал, обучая молодежь, приглашая подающих надежды на стажировки в наши ведущие центры. Важно учитывать, что поддержка науки в новых регионах - задача не на год и не на два. Программы поддержки должны функционировать минимум в ближайшие лет десять. Все мы понимаем, что фундаментальная наука не терпит краткосрочных проектов. Недаром же даже глава государства своим Указом выделил целое десятилетие для науки и технологий.
P.S. Кстати, прославленный Институт органической химии имени Н.Д. Зелинского Российской академии наук недавно отметил свое 90-летие. Серьезный юбилей, лишь подтверждающий слова нашего собеседника Леонида Ферштата о том, что «наука — важный инструмент развития страны и научно-технологического суверенитета». В числе сегодняшних сотрудников исследовательского института есть и уроженцы Черноземья, которые как раз и окажутся причастны к тому, что называется импортонезависимость.
