Ежегодно в мире диагностируют рак у 10 миллионов человек. Получается, что каждый день у 27 тысяч жителей нашей планеты обнаруживается это заболевание, причем из них 1,5 тысячи диагнозов приходится на россиян. И это только то, что известно официально. А сколько людей о своем заболевании даже не догадываются?
Несколько лет назад благодаря инициативе областной администрации в Курске началось строительство онкологического центра. Прежний диспансер на улице Пирогова, введенный в эксплуатацию еще в 1973 году, был рассчитан на круглосуточное пребывание 120 больных, а амбулаторно мог принять не более 80 человек в смену. Полная стоимость нового объекта из трех комплексов (радиологического, палатного и лечебно-хирургического с поликлиникой) превысила пять миллиардов рублей. Только на возведение первой очереди ушло 1 миллиард 327 миллионов рублей. 500 миллионов рублей пошли на покупку дорогостоящего оборудования. Работать на нем курских врачей учили специалисты из Англии и Германии.
Сегодня здесь лечат не только курян. В центр едут пациенты и из других городов. Рак — такая болезнь, от которой не застрахован никто. Не спасает от нее ни наличие тугого кошелька, ни положение в обществе и известность. Рак — болезнь, о которой не любят говорить и вспоминать.
Неизвестная гастроль
Когда-то Надю Добрикову знала вся страна. Группа «Девчата», где Надежда была бас-гитаристом, с гастролями объездила весь Советский Союз и страны социалистического лагеря. Любимый ансамбль Леонида Брежнева, который подарил музыкантам аппаратуру, а лично ей — бас-гитару. Концерты в Афганистане, на БАМе, в Кремле. Но была поездка, которую музыканты не очень любят вспоминать. Надя Добрикова уверена, что если бы не те гастроли, она сегодня бы не оказалась пациентом Курского онкологического центра.
Они только вернулись из Афгана, но график есть график, и уже 24 апреля 1986 года группа «Девчата» оказалась в Припяти.
— Если в Афганистане мы знали, что идет война, — вспоминает Надежда Добрикова, — что там воюют наши мальчишки и там опасно, то про Чернобыль никто же не знал. Через два дня 26 апреля у нас был первый концерт. Мы же живьем работали. Пока ребята устанавливали аппаратуру, настраивали звук, на станции рвануло. Но нам никто ничего не говорил. Я вообще ничего не поняла. Какие-то люди в халатах ходят… Маскарад, что ли? Все в масках. Мы в Хоньках были. Я почему Хоньки запомнила? У меня там молоко отобрали. Я молоко любила, а тут парное. Булочки принесли. И вдруг бидон молока у нас отобрали. Молча. Ну, думаю, наверное, напутали что-то. Кружку алюминиевую из рук выбили, и при этом никто ни слова. Мы отрабатываем концерт в Припяти, и прямо во время концерта выходит на сцену какой-то дядечка и объявляет: «Значит так! Город эвакуируется. Автобусы там стоят. А артисты — ждите». Мы и ждали. Никто ничего не говорит. Транспорт за нами не едет. Водку, правда, давали бесплатно. Но мы-то дуры ее не пили, у нас в коллективе запрет был на алкоголь. Рабочие сцены просто опивались. Но мы-то думали, что нас угощают: дескать, вроде артисты приехали. А оказывается все не из-за этого было. Знали бы, что водка изгоняет радиацию, пили бы, конечно. Это потом всем нам аукнулось. У кого-то из девчонок бесплодие появилось. У меня проблемы с костями начались. Главное, что нас оттуда не выпустили. Мы целый месяц сидели в Припяти. Все видели. И как поля запахивали, и как коров сжигали. Как они мычали… Все переворачивалось в душе.
Сегодня Надя живет в Подмосковье. Вроде бы все есть: любимый муж, сын, внук. Только здоровье хромает. Чернобыльские льготы тоже отобрали по какой-то причине.
— Первыми приехали специалисты из Киева, — говорит Надежда, — они нам советовали мыть чаще голову, раствор нам выдали обувь мыть. Но это было, как мертвому припарки. Радиация зашкаливала. На концерты мы ездили в автобусе, обтянутом белой тканью. А когда вернулись, нам сказали, что у нас все в норме.
Одна из многих пациентов
Прошли годы, и чернобыльский след напомнил о себе. Долгие периоды химиотерапии, а потом операция в Курском онкологическом центре. Перед Новым годом Надю выписали домой. Мы общаемся по скайпу, она шутит, что волосы уже чуть-чуть отросли. И очень по-доброму отзывается о врачах.
— Отличные специалисты, замечательное отношение, — говорит Надя, — кормили тоже хорошо. Овощи давали, фрукты…
Самое главное, как операции проходят и какой уход после операции. Вот это на высшем уровне. И отношение к людям замечательное, начиная от врачей-хирургов и до нянечек, которых можно попросить в ту же аптеку сбегать. Мы с мужем (Юрий Василисков, экс-солист группы «Самоцветы») решили, что обязательно дадим на День медика концерт в Курске. Прямо там, в онкоцентре, для врачей и пациентов. Вот для них мне ничего не жалко. Наш завотделением Виталий Кравченко для каждого больного был абсолютно доступен. А вы представьте, какие у нас бабульки лежали. Они же с возрастом нудные становятся, но он каждую выслушает, расскажет, объяснит. А еще операции, перевязки. Я даже как-то спросила: «А вы вообще когда-нибудь отдыхаете?» «Да, говорит. В воскресенье». Я говорю: «В воскресенье вы тут». «Да, — говорит, — но я же до трех». Он приходит с раннего утра и на работе часов до девяти-десяти вечера. Я видела многих врачей, но чтобы так работали на износ, — не припомню.
Я сравниваю с Москвой, и это сравнение не в пользу столицы. Проблема в том, чтобы в огромном мегаполисе найти хорошего врача. Многие думают, что в Москве все самое лучшее, а это не так. У меня была трещина тазобедренного сустава, а мне поставили диагноз невралгия и два года от этого лечили. Это завотделением поставил. А в Курске меня посмотрели и тут же госпитализировали. Потому что у вас врачи занимаются своим делом. Они не в карман мой смотрели, а на пациента. И сразу пункции назначили, процедуры… Я хотела к московскому маммологу записаться, так это только на 22 января. А если у меня процесс идет? В Курске такого нет. Знаешь, я когда с Кравченко разговаривала, он объяснил мне, почему у вас все по-другому. Любая болезнь человека не красит, наносит сильнейший удар по организму. Неважно, что это — рак или ангина. И посылать пациента бродить по врачам — это тратить нервы человека, провоцировать развитие раковых клеток.
В соседней палате женщина лежала, тоже сбежала из Москвы. Успели прооперировать. А у нее четвертая стадия уже была, и московские врачи определить не смогли. Да что говорить. Я в Москву приехала, к хирургу привезла бумагу после выписки. Он посмотрел и спрашивает: «А что тут написано?» Снимок взял и смотрит его вверх ногами. Мне все стало ясно. Я молча развернулась и ушла.
Когда этот номер выйдет, Надежда Добрикова вновь приедет в Курск. Опять врачи, опять новое лечение. Она верит, что все будет хорошо, потому что в нашем городе доктора подарили надежду. Не только ей, но и тем, кто Новый год встретил в онкологическом центре. Два месяца назад в Курске с визитом побывала замминистра здравоохранения России Татьяна Яковлева. Она пообещала поддержать выделение из федеральной казны двух миллиардов рублей, которые пойдут на финансирование строительства третьей очереди онкологического центра. Это не просто инвестиции в новые рабочие места, а капитальное вложение в здоровье нации.