На всякий случай сообщив всем друзьям и знакомым о своих планах. Зачем? Да затем, что задать все вопросы и озвучить все слухи в лицо их «герою», если бы они оказались правдой, означало бы оказаться парой новичков в полуторатысячной толпе умалишенных...
Командировка в «Сапожок»
С каждым годом фантасмагорические истории о буднях курской психиатрической лечебницы — в простонародье «Сапожке» — становятся одна затейливее другой.
Олигархи скрывают там больных родственников, а высшие чиновники регулярно лечатся от последствий алкоголизма. Старикам с жилплощадью, «выжившим из ума», и молодым бизнесменам, деменцией не страдающим, не желающим делиться с властными вымогателями, там ставят по ночам смертельные уколы. Пациенты используются как рабы и голодают: всю еду у них отбирает персонал во главе с главврачом. Он же, главврач, — отдельная история. Олицетворение Доктора Зло. Насильник и ренегат, облеченный властью, наделенный безжалостным умом и распоряжающийся по своему усмотрению жизнями бесправных людей.
Так что, как только в Сети появилась очередная порция страшилок про «курскую психушку» — фотографии полуразрушенного грязного отделения, в замерзших камерах которого содержатся бесправные и безгласные больные, мы решили — довольно! Пора этот беспредел заканчивать!
Как? Да просто пробраться на территорию больницы, чего бы это ни стоило, убедиться во всем своими глазами и фотокамерами. А после в лицо задать вопросы о вышеперечисленном самому Доктору Зло. Глядя в глаза главному врачу психиатрической лечебницы Валерию Рощину.
Пробираться никуда не пришлось. Миновав беспрепятственно проходную лечебницы и обойдя огромную территорию психбольницы с церковью, поблескивавшей куполами в ее центре, по хрустящему под ногами снегу мы добрались до здания, в котором, как нам подсказала встреченная санитарка, находилась приемная Самого. Собравшись внутренне и настроившись на сопротивление, мы поднялись в приемную Доктора Зло...
Сон разума рождает чудовищ
А уже через несколько минут Валерий Аркадьевич Рощин, обойдясь без пыток, угощал нас чаем с шоколадом и каплей рижского бальзама. И рассказывал о том, как он стал Доктором Зло — героем всех страшных историй.
— Да конечно, знаю я обо всех этих историях! На меня постоянно пишут жалобы на имя губернатора или президента. Что по ночам я чуть ли не лично делаю смертельные уколы. Естественно, это бред. Ну конечно! Зачем мне спать ночью, когда можно бродить по палатам и колоть больных? А еще как-то утром одна больная по бредовым мотивам высказалась о том, что я ее «изнасиловал».
— Прямо тут, в кабинете?
— Нет-нет. Я включаю грампластинку, и начинается этот процесс бредовых ощущений. Ну как не пожаловаться после такого ужаса президенту, чтобы он принял меры по отношению ко мне? Я же маньяк!
— Над многими надругались? И под какую музыку? Под Вагнера, не иначе?
— Нет, всего над одной. Но, как рассказывала сама жертва, издевался над ней с особой дерзостью и цинизмом. Ну и конечно — Вагнер! Под железную поступь Зигфрида такой оргазм наступает, уууух...
А еще я и весь медицинский персонал применяем какую-то химию и травим народ. К тому же я еще и негодяй, который не выдает водительские удостоверения больным, не разрешается охотиться олигофрену, даже в армии не служившему из-за болезни. И все ждут: когда уже президент Путин разберется с Рощиным, в конце концов?
Если же серьезно, то надо понимать, что жалуются больные люди. Не просто больные, а люди, чей разум болен. Или спит. А сон разума рождает, как известно, чудовищ. Кстати, когда они выходят из острого состояния, извиняются, пишут благодарности. И такое бывает. Правда, об этом слухи не расходятся...
— То есть больные, которые вначале на вас жаловались, после выписки благодарят?
— Зря удивляетесь. Бред ушел. К человеку возвращается критика, он понимает, что вел себя неправильно. Конечно, есть больные, которые к осознанию не приходят. Мы пытаемся изменить течение психических болезней и покупаем современные лекарства. Но стоит помнить, что лекарства без опыта врача ничего не стоят.
— Поблагодарившим права и согласие на владение оружием подписываете?
— Нет. Я ведь тоже по улицам хожу...
Остаться в живых...
— Скажите, психбольница, дурдом, дурка — народ названий много придумал. Где часовые, собаки, забор с электрической проволокой, через которую надо перебраться, чтобы сделать фотографию пострашнее? Где пристегнутые на морозе люди?
— Такого у нас не увидишь. Мы же не СС. Нет среди нас докторов Эльзы и Хассе. А обывателю нужно постоянно щекотать себе нервы чем-то страшным. До меня доходили слухи, что судебные приставы выносят постановления об изъятии имущества, человека притаскивают к нам в больницу, и тут уже мы делаем из него растение, чтобы он подписал документы. А потом, как Колчака….
— У вас уже должна быть недвижимость где-нибудь в Лос-Анджелесе…
— Увы. Ничего подобного нет. Хотя почему увы, в данном случае — к счастью...
— Кстати, почему так легко попасть на территорию?
— Мы не запрещаем больным видеться с родственниками. Но в силу специфики свидание с больным происходит в присутствии медицинского персонала, чтобы ему не передали алкоголь, сильнодействующие вещества, оружие. По внутреннему распорядку больницы палаты постоянно осматриваются. Такая мера безопасности объясняется тем, что больные ходят на работу и могут принести с собой запрещенные предметы.
— Как рабов используете — такой слушок тоже ходил...
— А как же. На рудниках в пойме Сейма. Но на самом деле спасаем больных от десоциализации в перспективе. Знаете, психиатрами уже давно был выявлен госпитальный синдром. Человеку застилают постель, стирают белье, готовят пищу. После выписки он просто не в состоянии обслуживать себя самостоятельно и зарабатывать себе на жизнь. Поэтому наши больные и работают, чтобы социальные навыки не забылись. Испокон веков в больницах существовали трудовые мастерские. Мы одна из семи больниц в России, кто их сохранил.
— А патрон пулеметный на столе зачем стоит? Воон, за Конем в пальто. Спрятать забыли?
— Это указка лазерная, вынужден вас разочаровать...
— Пилотов лайнеров слепите на досуге? Самолеты сбиваете после изнасилований под Вагнера с утра?
— Это да. Убиваю ночью стариков, насилую утром старушек, съедаю еду пару-тройки отделений, а потом уже самолеты сбиваю...
— Утро «началось» с Вагнера и изнасилования, потом насмотрелись всякого, наслушались слухов, поработали с пациентами. Пропускать через себя все это — очень тяжело. Как оставаться... живым?
— Переключаться.
— Как?
— Я люблю рыбачить. Сейм — прекрасное место. Те, кто говорит, что там нет рыбы, просто не умеют рыбачить. На охоту еще выезжаю. Книги нравится приключенческие читать. Животных люблю. Собак. У меня дома два ротвейлера. Кстати, собака становится такой, какой ты ее хочешь видеть. В основном злобность собак — это комплексы хозяина. Он сам ударить никого не может, зато собаку натравить — запросто. Если внутренней агрессии в человеке нет, то и его собака будет спокойной.
— Чем завершаете свой день? Перед «походом по палатам со смертельными инъекциями»?
— Всегда из комитета здравоохранения к концу рабочего дня приходит срочная бумага. Вот всегда! И с ней надо разобраться архисрочно...
— Так прозаично? А в легендах? Продукты вывозите?
— О, это я еще в обед грузовик едой нагрузил. Ротвейлеров салями кормлю.
О губернаторе, олигофренах и умильном каннибале
— Вы упоминали, что пришли в эту больницу еще медбратом. А как же слухи о том, что Рощин никогда не был врачом? Да и сын у него никогда психиатром не работал?
— Так положено. Я — законченный негодяй, Доктор Зло.
А если серьезно, в 1975 году, как только сдал курс фармакологии, я начал работать медбратом. За смену делал более ста инъекций. Всегда попадал в вену. Это чувство не перепутаешь ни с чем. Если иголочка попала в вену, ощущается легкий толчок.
Уже тогда я понимал принцип работы врача. Разобраться в этом я смог на лекциях профессора Михайловой. Она на своем примере показывала, что нужно уметь отделять ненужное, чтобы оставался сухой остаток, то есть, истина. Иногда задумываешься, насколько работа неблагодарная, ведь руками-то работать проще. Но с другой стороны, врач-психиатр — как коньяк, с каждым годом становится только лучше. У хирурга пальцы портятся, ноги заболевают, а психиатру нужна голова и только. Как говорил наш отец Гиппократ, верный диагноз — правильное лечение тогда меня все это увлекло сильно.
— Люди постоянно путают психологов, психиатров и психотерапевтов. В чем отличие?
— Это абсолютно разные специальности. Психолог занимается тестированием и выявлением патологий мышления. Он задает элементарные вопросы. Например, во время призывной комиссии ребята постоянно смеются с вопросов о том, чем отличается ворона от самолета, считая, что доктор — дурачок. «Умные» призывники отвечают, что самолет крыльями не машет, а ворона машет. А на самом деле речь идет о живых и неживых предметах.
Простые тесты позволяют определить уровень развития. Объемные тесты «вытягивают» из человека то, что он думает на самом деле. Тесты со шкалой лживости определяют, насколько человек врет.
— Всегда интересно читать про сумасшедших, ощущая на их фоне себя нормальным человеком. Большинство людей имеют психастенический характер. Как с такими жить?
— Большинство людей — это неврастеники. Но что такое неврастения? Это истощение нервной системы, не больше. Человека жизнь потрепала, как говорится. Человек становится слезливым.
— Один знакомый военный рассказывал, что впервые за сорок лет заплакал, когда смотрел фильм. Он посчитал, что сошел с ума.
— Слезливость говорит о неврастении. Ничего страшного в этом нет, но к врачу обратиться стоит. Однако в этом и проявляется наша косность, когда в обычном посещении психиатра видится нечто ужасное. Будто он не выслушает больного, а откусит ему нос.
— Скажите, а вам не надоело все это? Слушать еще не устали?
— Когда просто слушаешь — это одно. А когда слушаешь и понимаешь, из чего состоят галлюцинации, бред — это другое. Часто больные скрывают, что у них есть галлюцинации. Наверняка вы выдели людей, которые идут по улице и от кого-то отмахиваются. Это и есть голоса.
— Те, кто говорит вслух, тоже больные?
— Нет. Когда человек высказывает вслух итог обдумывания какой-то ситуации — это проявление стресса. Я одну женщину перепугал как-то. Иду по парку, обдумываю, а резюмирую вслух. Так она на другую сторону перешла! А больные начинают разговаривать тогда, когда завязывается спор с голосами.
— А маньяки тоже «жертвы» голосов?
— Бывают маньяки, совершающие преступления под воздействием бреда и галлюцинаций, а есть психопаты. Они наиболее опасные и непредсказуемые люди. В период компенсации они безобидные семейные люди. Одно из ярких проявлений ненормальности — шрамы на запястьях. Разрезание кожи — это демонстративное поведение, попытка привлечь на себя внимание. Как правило, такие люди в определенной ситуации пытаются доказать, насколько они крутые, или не справляются со злобой. Здоровый человек не будет тушить об себя окурки. Помню случай, когда к нам привезли больного, который себе мошонку к полу гвоздем прибивал. Кстати, у больных есть критика и понимание того, что им требуется лечение. Но в основном критики нет.
— То есть таких людей лечат принудительно…
— Не путаем принудительное лечение и лечение в недобровольном порядке. У нас есть специальное отделение, где содержатся люди, совершившие тяжкое преступление по болезни. Они находятся на лечении только по решению суда. Но есть категория больных, которую суд определяет на лечение в больницу специального типа. Таких заведений в России несколько. Вот там уж есть колючая проволока и собаки.
Мы же говорим о лечении в недобровольном порядке. Человек не осознает, что он болен. В течение суток мы отправляем ходатайство в суд и в это же время оказываем больному помощь. Судья с комиссией оценивает состояние больного и выносит решение о лечении в стенах больницы или отказе от госпитализации.
— Сейчас проблема алкоголизма в России такова, что работающих не останется. Люди пьют с католического Рождества по Крещение, идут на работу, где их и настигает белая горячка…
— К этому прийти надо. Алкогольные психозы возникают тогда, когда есть алкогольный стаж. Человек должен пить не менее пяти лет. Бывают редкие исключения, однако ни с чего белая горячка и другие алкогольные психозы не возникают.
Кстати, профессор Тереньтев в свое время написал интересную книгу «Паранойя ревности» об алкогольной деградации у зависимых от спиртного людей и возникновении у них необоснованная ревность. На ее почве происходят бытовые преступления.
— Говорят, кстати, что курский губернатор у вас нередкий гость, прокапывается регулярно….
— Чего нет, того нет.
— Еще один бич общества — деменция. Как жить рядом с теми, у кого деменция? Как спасти человека, спасти себя и не дать разрушиться семье?
— Когда человек ушел в выраженную деменцию, редко бывают проблески сознания. Если нет возможности ухаживать за человеком домой, гуманнее его поместить к нам в больницу. Пока человек просто не забыл выключить газ и не взорвал весь дом. Взрывы бытового газа чаще всего происходят по вине психически нездоровых людей с бредом или в состоянии деменции.
— А вообще сумасшествие заразно? Насколько сильно врачи подвержены профессиональной деформации? Они начинают всех людей воспринимать как потенциальных больных?
— Да, профессиональная деформация может иметь место, но вокруг нас очень много больных людей. Мы их называем чудаками. Допустим, такие люди, когда открывают дверь, натягивают рубашку на руку. Или человек на своем рабочем месте достает из правого кармана блокнот, из левого — ручку, кладет все на стол, делает оборот вокруг себя, меняет предметы местами, повторяет все снова и только после этого садится. Это так называемый шизофренический ритуал, который свидетельствует о давнем протекании психического заболевания.
— Это звоночки болезни?
— Скорее, нарастание дефекта при шизофрении, которая заметна только специалисту. Нас окружает множество олигофренов с легкой степенью дебильности.
— Кого же тогда бояться? Всех?
— Если все время бояться, как жить? Олигофрен легкой степени дебильности — исполнительный человек, если нет психоэмоциональных расстройств. Еще он может быть злобным, но большую часть времени безобидным.
— Сейчас очень модная тема шизофрении в СМИ, литературе, кино. Популярны истории про человека, у которого множество личностей. Скоро в прокат выходит фильм «Сплит» о больном, у которого 23 личности…
— Истории о таком количестве личностей используются в утрированной форме для кино. Человек может в одно и то же время воспринимать события так или противоположным образом. Любить и ненавидеть одновременно. В этом и заключается расщепление сознания.
— Были ли случаи, когда такие люди заставляли исполнять кого-то свой бред? Скажем, в последней серии Шерлока Холмса сестра Шерлока всю жизнь провела в психиатрической больнице. С детства она управляла братом…
— Вы рассказываете синдром Кандинского-Клерамбо. Это синдром психического автоматизма, когда человеку кажется, что им управляют. Для кино — хорошая история, а для нас все эти люди — шизофреники, если они были управляемыми.
— Какой случай подобного заболевания в вашей практике был самым тяжелым?
— Помню, мама приехала выписывать сына, а он в отделении подружился с мальчишечкой. Глазки у того были как у котеночка из мультика про Шрэка. Под расписку разрешили его взять домой в ту семью в село. Ночью мальчишечка убил друга и его маму. А потом жил там и ел их. Голоса ему приказали стать каннибалом... При шизофрении бывают слуховые, зрительные и обонятельные галлюцинации. У парня были императивные слуховые галлюцинации...
Преступления душевнобольные больные люди совершают по бреду. И здесь врач может попасть в ловушку больного, который попытается вовлечь того в свой бред. Доктор становится виновником всех неприятностей человека. Это почти также неприятно, как и лечить больных гипнозом. Несмотря на то, что этот метод лечения на сегодняшний день раскритиковали, он был результативным.
— Сколько сеансов гипноза требуется больному?
— Шесть, восемь, кому-то — пятнадцать. Бывают настолько гипнабельные люди, что поначалу они не могут бутылку даже в руки взять, настолько установка сильная. Таким методом лечения в свое время успешно занимался профессор В.М. Миляев.
— Не думали проводить экскурсии по больнице?
— Нельзя. Мы даем информацию о больных только родственникам, медицинским организациям и правоохранительным органам по запросу. Мы охраняем права наших больных.
— Нет, я имею виду постановку. Найти помещение пострашнее, нанять актеров и привозить подростков, наглядно демонстрировать, что происходит с журналистами, бизнесменами, космонавтами, если начать пить…
— Будет сложно создать якобы палату острых алкогольных психозов. Потому что на самом деле такие больные в этот период — очень неопрятные люди, они могут быть испачканы мочой и калом. Запах там соответствующий.
— Безруков-то может любого сыграть. Да и по России таланты найдутся.
— Но веществами мы обеспечим, если что.
— Заканчивая интервью, что бы вы хотели пожелать жителям Курской, Орловской, Белгородской и Липецкой областей?
— Всем россиянам я желаю здоровья психического и соматического. Можно быть крепким физически и больным психически. И наоборот. Знаете же: если Господь хочет наказать человека, он лишает его разума. Желаю, чтобы среди нас было как можно меньше наказанных Им.
