В погоне за зайцами и динозаврами
Те, кто ездит по этой трассе постоянно, знают, конечно, в каких местах река мелкая и ее легко пересечь. Так, следовавший за нами пассажирский ПАЗик, выполняющий в Монголии роль междугороднего транспорта, оказался куда прозорливее, и, как бы подсмеиваясь над заглохшим посреди быстрых вод японским внедорожником, спокойно преодолел водную преграду вброд чуть выше по течению. Но мы, я подозреваю, не первые (да и вряд ли последние), кто таким образом оказался застигнут врасплох, поскольку пасущий на противоположном берегу коз пастух подозрительно быстро сумел организовать помощь.
Тракторист на советской «Беларуси», пятясь задом, остановился в метре, кинув трос. Дело оставалось за малым… ну как, за малым — вылезти из окна и с головой нырнуть в отнюдь не теплую воду, чтобы этот трос как-то привязать к машине.
Джип на буксире вытащили, воду откачали, в сухое переоделись. Но такой дикий озноб и дрожь меня пробили, что и в стоящей рядом юрте отогреться никак не получалось. Тем временем оказавшийся закаленнее нас водитель Юби продолжал расхаживать в мокрых джинсах, пока местные умельцы сушили и ремонтировали двигатель. Это вообще удивительный оптимист, которому все нипочем. Ладно мы — в полночь сошли в Баян-Хонгоре. Он же, несмотря на перспективу до рассвета трястись за рулем в Улан-Батор, еще минут десять гонял по полю зайца — то ли забавы такие у монголов, то ли нас хотел этим удивить, но мы в тот день уже потеряли способность чему-либо удивляться. Лично я научился снова радоваться жизни только после суток отсыпания в гостинице.
От других уголков Монголии Баян-Хонгор отличает парк со статуями динозавров, подчеркивающий значимость обнаруженных на территории региона палеонтологических находок, тем более что на самом юге его простираются излюбленные у исследователей пески пустыни Гоби. Одним из самых уникальных артефактов является полностью сохранившийся скелет Тарбозавра — крупного хищника, обитавшего 130 миллионов лет назад.
Оставшаяся часть пути до монгольской столицы, 650 километров, была асфальтированной, хотя вся в трещинах и ямах. Поэтому, наверное, водитель очередной нашей попутки придерживался крейсерской скорости в 60-70, а то и вовсе 50 км/ч. Мы так и не поняли, собирался ли учитель физкультуры Артка в тот день ехать в Улан-Батор или это мы послужили поводом. Вообще, он тут, в провинции, гостил у родителей, с которыми не преминул познакомить: «патер» (отец) расторопно усадил нас за стол в их юрте, а «матер» (мать) налила в кружки молочный чай и предложила риса с изюмом. Что было неплохо перед дальней дорогой.
Превратности столицы, или — голубей учат курить
В Улан-Батор заехали в утренний час -пик, когда городские магистрали с заполонившими каждый квадратный метр автомобилями грозились вконец встать. Соблюдая холодное спокойствие, когда нас то слева, то справа беспардонно и не показывая поворотов подрезали бесчисленные здесь Тойоты и большегрузные автобусы, Артка поймал местное радио с какой-то детской образовательной передачей и песенками на английском. Шумный и суетной, перегруженный и перенаселенный Улан-Батор со спешащими куда-то людьми на фоне того, что мы видели прежде, озадачит любого, для кого знакомство со страной началось с «правильной» Монголии, а не отсюда. Это не хорошо и не плохо, просто как данность.
Гости столицы непременно посещают ряд знаковых мест. В самом центре — площадь Чингисхана и спрятавшийся среди новостроек храм Чойджин-ламы, где при атеизме находился антирелигиозный музей, а теперь действует музей тибето-монгольского религиозного искусства. В микрорайоне Зайсан на горе, у подножия которой несколько лет назад заложили Парк Будды с большой позолоченной статуей духовной особы, — мемориал в честь советско-монгольской победы при Халхин-Голе. Мы для полноты картины отправились еще и на главный монгольский рынок «Наран-тул», чтобы приобрести в подарок друзьям из Иркутска носки из верблюжьей шерсти. В ночь перед этим выпал первый снег, отчего лотки с товарами стояли в мокрой кашице.
Но даже все вышеперечисленное не сравнится по значимости с монастырем Гандан. Похоже, это понимала и колоритная монгольская бабуля, которая среди прохаживающихся по главной аллее священнослужителей в длинных одеяниях приторговывала кормом для голубей — пернатые дежурили неподалеку, явно боготворя морщинистую даму с папироской во рту. И как ни странно, торговля у любительницы посмолить шла живее, чем у сидящей рядом соседки, согревающейся чаем из термоса. Парадокс.
В комплекс, населенный полутора сотнями монахов, входят несколько храмов, молитвенные пагоды, часовни, ступы, библиотека и Буддийский университет. При том, что, как и в СССР, атеистическая политика большевистских властей в прошлом столетии подвергла буддизм страшным гонениям, уничтожила большую часть религиозных сооружений Монголии, Гандан не только был сохранен, но и продолжал действовать. На протяжении полувека вплоть до 1990 года этот монастырь был единственным в стране, где богослужения не попали под запрет.
Свой «уголок» найдется даже в юрте
Для растянувшихся на десятки километров окраин Улан-Батора характерна, если так можно выразиться, юртовая застройка. Из юрт состоят не только улицы, но целые районы. Конечно, и здесь в частном секторе некоторые монголы все же предпочитают жить, пускай в простеньких и одноэтажных, но домах, однако во дворах, скорее всего, будет иметься традиционное для кочевников жилище.
Что же до 38-летнего Бегсурена и его жены, названной в честь исторического символа Монголии — Соембо, для них жизнь в юрте — как дань уважения предкам. В их семье, быть может, не совсем типичной, нам довелось жить два дня. Впрочем, не типичной не по условиям быта, а скорее по более широким жизненным взглядам его обитателей.
Мне так очень импонировало, что Бегсурен, 14 лет проработавший библиотекарем, искренне возмущался тем, что Монголия — чуть ли не единственная в мире страна, где от читателей требуют ежедневную плату за взятую на абонементе литературу. Вроде бы и немного: 100 тугриков (2,5 российских рубля) за детскую книгу и 300 — за остальные. Но все равно, согласитесь, неприятно. Он долго, но безуспешно боролся за отказ публичных библиотек от коммерции, но, в конце концов, просто уволился.
За все время нашего путешествия по Монголии мы лишь дважды встретили таких ратоборцев. Бегсурена, да еще журналистку Тую. Она подвозила нас из пригорода, где, кстати, находится важная достопримечательность — 50-метровая конная статуя Чингисхана. Но суть не в этом, Туя десять лет вела экономические колонки в республиканских газетах, после чего создала свою независимую компанию. «Свободной» журналистики, по ее словам, нехватка, поэтому она набрала команду и снимает документальные фильмы, помогая правоохранителям расследовать дела о крупных хищениях, захватах госимущества и прочих беззакониях. За правду рискует, иногда терпит от недоброжелателей угрозы, однако свою полезную обществу работу не бросает.
Но вернемся в юрту, где в отсутствие Бегсурена и Соембо, которые в тот момент проводили занятие для сторонников основанного ими клуба здорового питания, четверо их детей всецело окружили нас вниманием. Девочка по имени Катка намешала гвоздичного чая, а старший, 16-летний Тодо запел по-английски, умело подыгрывая на гитаре. Если бы не школа и его колледж, он с сестренками мог бы уже сейчас сколотить недурной бенд, потому что губной гармошкой и клавишами юные монголы владели не менее прилично, чем гитарой.
Но здесь все еще не достает описания самого жилища, отнюдь не богатого, но с книгами, синтезатором и ноутбуком внутри: понятно — все ради развития подающих надежды детей. Юрта сама по себе очень проста — это круглый каркас, покрытый войлоком. И дверь, и стены, и потолок фактически сделаны из ткани.
Посередине печка-буржуйка, ее топят высушенным навозом — кизяками. Чтобы не так коптила, трубу вывели через отверстие в куполе. Слева от входа тумба и стол с кухонными принадлежностями, справа — умывальник и простенькая стиралка. Телевизора нет, но некоторые передачи семья смотрит по компьютеру через интернет, в том числе российские «Вокруг света» и «Поле чудес». На улице дополнительно есть сарай, где хранятся еще кое-какие вещи.
Пока не пришло время укладываться на сон, все думал, как в относительно небольшой по размеру юрте умещается семья из шести человек, как они намереваются найти место еще и для гостей — «уголок» в круглом доме. В ответ Соембо привычно отодвинула столик, расстелила на деревянном настиле палас и дала чем укрыться. Куртки никто не снимал. Свет погас, настала тишина. Должно быть, такая же, как сотни лет назад. Только ровное дыхание рядом спящего, отдаленный лай собаки и шипение кизяка…
Больше фото с путешествия автора здесь - romandor.com
