Ее долгожданный Сереженька, проживший на этом свете всего один день и три часа, сразу стал Сергеем Сергеевичем — так положено по неписаным кладбищенским законам. После похорон она решила: оставить безнаказанными тех, из-за кого погиб ее сын, нельзя.
Раздавили
Олеся Преподобная до сих пор с ужасом вспоминает свои четвертые по счету роды.
— Я живу в селе Знаменское Знаменского района, роддома у нас нет, поэтому, когда срок подошел, меня направили в Орловский перинатальный центр. Там меня встретили странными вопросами: «Многодетная? Зачем пришла рожать? Для чего? А не хватит тебе?» У меня разламывалась от боли спина, врачи решили, что рожать я буду естественным путем.
Малыш словно чувствовал беду и не хотел появляться на свет, поэтому роды решили стимулировать. 20 декабря после семи часов мучений врач Игорь Комаров перед окончанием своего дежурства предложил сделать мне кесарево сечение, я согласилась, однако врач Медведева, которой меня передали, как эстафету, не согласилась: «Нет. Троих сама родила и этого родит!»
Тогда я кое-как уговорила медперсонал разрешить мне встать и походить. Это дало результат: ребенок опустился. Меня положили на стол — чувствую, что головка вышла, а дальше — никак. Акушерка кричит: «Надо что-то делать!» Тогда Медведева стала давить локтями мне на живот. А потом залезла на стол и стала давить уже всем своим весом. Акушерка встала напротив меня и тоже давила, а справа — педиатр и санитарка поддавливала. Это продолжалось минут 10 или 15. Наконец, ребенок вышел. 3 380 г — вес, 51 см — рост. Закричал не сразу и вяло — это объяснили действием наркоза, который мне сделали накануне. Поднесли малыша. Я его поцеловала… Вскоре мне сообщили, что «что-то с ребенком». Утром сказали, что он в реанимации, причину не объяснили. Я туда ходила, смотрела. Ножки синие, на ручках, животике, на голове — кровоподтеки… К вечеру Сереже стало лучше. Но на следующий день сообщили, что он умер.
Меня в истерике перевели в гинекологическую палату, подальше от рожениц. 23-го принесли свидетельство о рождении, 26-го — свидетельство о смерти. Я прочитала: родовая травма, разрыв намета мозжечка, и поняла, что это их вина. Патолого-
анатом, отдавая документы, спросила: «Вам давили?» Я сказала: да, мне выдавливали. И тоже спросила: «Если бы сделали кесарево сечение — все было бы в норме?» Она ответила — да. Позже эта женщина отказалась от своих слов — испугалась, наверное.
Я же была раздавлена настолько, что муж запретил мне хоронить ребенка в нашем селе. Отвезли в соседнее… Езжу туда каждую неделю, а если б здесь, наверное, сошла бы с ума, так как не выходила бы с кладбища…
Кредит на справедливость
Олесе Преподобной всего 32 года, но она уже давно многодетная мать. Сын-инвалид, двое дочерей и девочка под опекой — 13 лет назад, сами еще почти дети, Олеся с мужем забрали к себе племянницу, которая ни тогда, ни сейчас не была нужна своим «неблагополучным» родителям. О втором сыне мечтали давно, и вот такое горе…
Оправившись после родов, поехала в Орел искать «хорошего адвоката», чтобы хоть как-то наказать медиков.
— Прямо с порога она сказала: «Я хочу, чтобы все было по справедливости», — вспоминает адвокат Юлия Миназова. — Вообще, практика показывает, что число врачебных ошибок на самом деле велико, но в суд обращаются единицы. Причин тому две. Во-первых, сложный процесс доказывания — ведь мы все, в том числе судьи, не медики. Врачи же проявляют завидную корпоративную солидарность, поддерживая друг друга, а экспертизы нередко бывают «заказными». Во-вторых, суд с врачами предполагает серьезные финансовые затраты — в среднем независимая экспертиза стоит 50-70 тысяч рублей, а таких денег, как правило, у людей нет.
Возможные траты Преподобных не остановили — слишком сильна была боль утраты. Денег у них не было, поэтому они взяли кредит на пять лет — 170 тысяч, и начался долгий процесс, в котором некоторые «люди в белых халатах» в отстаивании своей правоты дошли до того, что обвинили несчастную мать в том, что она «просто хочет легких денег».
Непредотвратимая смерть или непреодолимый непрофессионализм?
В суде представители Орловского перинатального центра доказывали: смерть ребенка была непредотвратимой. Так, к слову, написано и в «Протоколе врачебной комиссии по разбору случая перинатальной смертности новорожденного». 25 врачей Центра во главе с главврачом Ольгой Пехото пришли к единому мнению: смерть Сережи Преподобного была непредотвратима, поскольку он еще в утробе матери был… инфицирован. Лучшие медики Центра провели настоящую мозговую атаку и пришли к выводу, что первопричина смерти ребенка — двусторонняя крупно-
очаговая сливная пневмония (воспаление легких). «И если бы даже не было родовой травмы, летальный исход был вероятен на 70%», — утверждала врач-ординатор отделения патологии беременности Л. Жидкова. Естественно, не нашли доктора и никаких показаний для кесарева сечения. В общем, во всем виноват стафилококк. И сама Преподобная.
В суде доктора пытались все представить таким образом, что потерявшая ребенка мать была просто безответственной — пропускала приемы к гинекологу, не сдавала вовремя анализы, не проходила положенное обследование, что подтверждала обменная карта, из которой, правда, почему-то были вырваны листы. И не было белым халатам стыдно, когда районный акушер-гинеколог привез целую обменную карту, подтверждающую правоту женщины, а не его коллег.
Ну а что касается выдавливания ребенка, то такого не было вообще. Врач Медведева так и сказала: « Я не помню, чтобы кто-то из третьих лиц давил на живот. Серьезных давлений на живот Преподобной я не оказывала… Синяков у Преподобной я не видела». Да и как их увидишь, если добрый доктор после родов ни разу не зашел к убитой горем матери… Только молоденькая врач-педиатр на вопрос судьи, выдавливала ли она ребенка, признала частично свою вину.
Видя явные противоречия между показаниями, судья Советского района Юлия Самойлова назначила экспертизу в Российском центре судебно-медицинской экспертизы Минздрава РФ. Комиссия в составе двух докторов медицинских наук, двух кандидатов меднаук и судебно-медицинского эксперта отделения по делам о профессиональных правонарушениях медработников пришла к выводам, которые вообще ставят под сомнение профессионализм работников Орловского перинатального центра и рисуют неприглядную картину в целом. Вот только несколько выдержек из «Экспертного заключения»:
«Первый осмотр в отделении новорожденных (примечание комиссии: записи осмотра произведены разными чернилами разных оттенков, с множественными исправлениями, кроме того, большинство записей не читается). Запись врачебного осмотра в 21.00 не читаема. 24.00 — большая часть записей не читаема».
Случайно ли писали так, что невозможно прочесть? Ответ на этот вопрос кроется в выводах, а они убийственны для Перинатального центра: «У новорожденного Преподобного С.С. признаков пневмонии не имелось. Закрытая черепно-мозговая травма в виде левостороннего разрыва намета мозжечка с...кровоизлиянием относится к родовой травме, явилась следствием ненадлежащего ведения родов… консервативным путем при имеющихся показаниях к проведению операции кесарева сечения… Своевременная операция позволила бы избежать черепно-мозговой травмы, явившейся причиной смерти новорожденного».
Преодолима, оказывается, смерть, если бы работали профессионалы.
Впрочем, эксперты не были особо суровы в своих оценках, полагая, что случай, по которому к ним обратился суд, произошел в районной больнице, а там «диагностические возможности… не позволили клиницистам выставить правильный диагноз»…
Миллион заплатят, но виновных нет
Многие счастливые роженицы говорят о том, что платили за родовспоможение. За естественные роды — 15 тысяч, за кесарево сечение — 20 тысяч. Не будем возводить напраслину на перинатальный центр и конкретных медработников, в нашей истории можно утверждать только одно: Преподобная не платила.
— Я уверен, что если бы она предложила деньги, все было бы иначе, — говорит адвокат Воронежской коллегии адвокатов Владимир Сучков, имеющий богатую практику по защите прав пациентов различных медучреждений Орловщины. — Меня в этой истории удивляет иное: почему Следственное управление сразу не возбудило уголовное дело по факту гибели новорожденного? То, что пришлось доказывать целый год в рамках гражданского иска, следователи СУ СК РФ могли сделать за пару месяцев! Но вместо этого ждали, чем закончится суд. Посмотрим, чем закончится дело. А то в областном суде, где Центр пытался оспорить решение районного, недоумевали: дескать, не понимают, кого наказывать, поскольку их врачебная комиссия виновных не нашла…
Между тем суд завершился решением в пользу матери. С Орловского перинатального центра будет взыскан 1 миллион рублей за моральный ущерб и все судебные расходы Преподобных — стотысячная экспертиза, услуги адвоката, пошлина, услуги на погребение ребенка.
Сюрприз
Впрочем, у этой истории все-таки счастливый конец.
— Оправившись после родов, я уехала в Москву на заработки, устроилась рабочей на автодорогу. И снится мне сон, вижу своего сыночка, который мне говорит: «Мамочка, перестань плакать, тебе будет сюрприз», — рассказывает Олеся. — Решила поделиться увиденным с мужем, а он мне говорит: и мне это приснилось. Поохали, поудивлялись, а через два дня узнала, что беременна. Так что я вместе с Кирюшей прошла все суды о Сереже. Говорят, малыши в материнском чреве все слышат и все понимают. Если так — наверное, он, когда вырастет, будет юристом… Я гляжу на Кирюшу, и мне кажется, что я вижу Сережу. Такой вот Божий подарок. Я и назвала сына по имени святого Кирилла Преподобного — его икона есть в нашей церкви…
Кирюша родился в городской больнице им. Боткина. Там у Преподобной не спрашивали, зачем ей нужен пятый ребенок, наоборот, поддержали и пригласили «еще».
— Там все бедненько, нет такого оборудования, как в Перинатальном центре, но врачи и акушеры заботливые, внимательные, настоящие профессионалы, — объясняет Олеся. — Но «еще» больше не будет. Большим счастье быть не может. Вот разве что Сережи не хватает…
Редакция «МК Черноземье» просит департамент здравоохранения и социального развития Орловской области провести проверку работы Орловского перинатального центра и подсказать главврачу О. Пехото, как найти виновных в смерти новорожденного С.С. Преподобного. Дабы наказать подлинных виновников происшествия, а не всех орловцев, из кармана которых, по сути, оплачивается материальный и моральный ущерб семье Преподобных.